Пессина сдался.

10

Темные кроны и широкие листья конских каштанов по обе стороны аллеи, по которой они шли, были недвижны, как ночное небо над городом, как зной, как пыль на дороге.

— Не припомню такой жары, — отдуваясь, заметил Пессина.

— Так все говорят, — кивнул парень. Он шел, опираясь на суковатую палку, внимательно разглядывая дорогу впереди.

Навстречу им попалась бродячая собака. Чтобы не получить пинка, она опасливо обошла их.

— Далеко еще? — спросил Пессина.

— Не очень, — ответил парень. — Все равно успеем. Свидание ведь назначено в полночь. Который час?

Пессина вытащил из жилетного кармана часы и зажег спичку, чтобы лучше видеть. Чезаре внимательно посмотрел на эти часы с эмалевым циферблатом и римскими цифрами, с фигуркой женщины на серебряной крышке.

— Остается двадцать минут до полуночи, — сказал мужчина.

— Тогда мы можем замедлить шаг, — сказал Чезаре. — Красивые у вас часы, — добавил он.

— С тем ремеслом, которым ты занимаешься, ты скоро сможешь купить себе такие же.

— Да, я тоже так думаю, — без смущения согласился парень. Перед глазами у него еще стояла изящная фигурка женщины на серебряной крышке часов.

— Если нажать на кнопку, они заиграют, — похвалился Пессина.

— Как это получается? — с любопытством спросил Чезаре.

— Тут есть специальный механизм. Сначала заводишь, потом нажимаешь на кнопку, и вот тебе музыка.

Первая молния сверкнула на горизонте, и мгновение спустя заворчал гром. В темноте качнулись ветви конских каштанов — от порыва ветра дохнуло не освежающей прохладой, а накопившимся за день жаром. Но ветер усиливался, небо чернело, а деревья клонились под его грозовыми порывами, которые несли уже первые капли дождя. Проехала двуколка с горящим фонарем у задка — фонарь метался, и двуколка казалась лодкой, качающейся в бурном море.

— Вот здесь. Мы почти пришли! — крикнул Чезаре.

Вой ветра и раскаты грома заглушали его голос, в то время как зарницы молний вырывали из тьмы то поля, то соседние дома, то гнущиеся деревья.

— Вот здесь, — показал он рукой.

Там была поляна вокруг старого дуба, в стороне от дороги. Под кроной дуба они увидели цыганскую повозку, лошадь с охапкой сена перед ней, а слева тесную деревянную лачужку, покосившуюся от старости. Кто-то расхаживал в этой лачуге — слышался легкий скрип половиц.

Волнение овладело Пессиной при мысли, что цыганка уже ждет его. При свете молний, освещающих небо, он словно видел ее красивое лицо, ее черные андалузские глаза, ее гибкое, еще незрелое тело.

— Она ждет нас? — спросил он.

— Ждет вас, — уточнил парень.

— Если все пройдет хорошо, мы с тобой и дальше сможем делать дела, — возбужденно сказал он Чезаре.

— Все будет в порядке, хозяин, — уверенно ответил тот.

— Она там одна?

— Конечно, одна, — заверил его парень.

Немного помедлив, мужчина шагнул к лачуге, но тут Чезаре окликнул его.

— Энрико Пессина, — позвал он голосом твердым и ясным.

Тот обернулся, и тогда Чезаре изо всей силы нанес ему удар дубинкой по голове.

— Это тебе за сестру, — сказал он.

Раздался хруст пробитой головы, и Пессина медленно повалился назад, выкатив глаза и раскинув руки, словно в полете. Он рухнул замертво у порога.

С неожиданной для себя силой Чезаре поднял безжизненное тело и бросил его прямо в лапы медведя, единственного обитателя этой лачуги.