|
Он погиб, я отсиживаюсь тут, Подземный Папа целехонек, все идет своим чередом. — Ну а чего ты хотел? Чтобы пришел полный завал? И так уже от ворья не продохнуть, харчей в обрез, питьевой воды не хватает, живем в теснотище… Если бы не Папа… — Тьфу, — в сердцах Тил сплюнул и крепко выругался. — Что самое паскудное, знаешь? Все рассуждают, как ты. Все, поголовно. Ну, значит, поделом. Заслужили — получайте. Ты, вроде, интересовался, чего небесники не лезут к нам с объятиями? Пожалуйста, вот тебе и ответ. С такими идиотами, как мы, не больно-то побратаешься. Себе дороже. Они, думаю, летают над нами и ни бельмеса не могут понять, что ж там за идиоты такие внизу копошатся. И до какого идиотизма еще докатятся. Слышь, Эхелала, если завтра Папа скомандует всем поголовно повеситься, ради блага народонаселения, ты как? Свою веревку возьмешь или казенную попросишь? Арч вскипел. — Слушай, я парень простой. Подстебов не люблю. Мне они поперек печенки, понял? Он поднес кулак к самому носу Тила. Тот ухмыльнулся, хотел было что-то съязвить, но вдруг замер, уставившись на пальцы Арча. — Мать честная, — выдохнул Тил. — Эхелала… — Что Эхелала? — Сыпь… Не сразу Арч сообразил, в чем дело. Потом осмотрел свою руку. На коже кое-где высыпали крохотные черные прыщики. Ссадины припухли, Арч провел по ним ногтем, но боли не почувствовал, хотя содрал лоскутик омертвевшего эпителия, и из-под него сразу проступила серая капля гноя. — Неужто черняшка? — убито проговорил Тил. — Похоже. — Она ведь бывает и ложная… — Нет. Это настоящая. Если б ложная, болело бы. Закрыв глаза, Арч привалился спиной к стене. Вот и конец, теперь уж окончательный. Все впустую — он бессмысленно, упорно пытался выжить наперекор судьбе, не зная, что гибель уже растворена в его крови, что комочки грязи, прилипшей к ранкам, давно вынесли ему смертный приговор. Он обречен, спасения нет. Тил осторожно коснулся его лба. — Вроде бы жара нет, — сказал он. — Значит, будет. У тебя часы имеются? — Да. — Глянь, сколько времени. Из-за пазухи Тил вытащил поцарапанные, с надтреснутым стеклом, пружинные часы на тесемочке. — Седьмая осьмуха на исходе, — сообщил он. Ночь близилась к концу. Скоро солнце покажется из-за горизонта и двинется своей неторопливой, протяженностью в двое суток, дорогой к закату. А когда оно зайдет, Арч будет лежать в беспамятстве и жутких корчах. — Мне надо попасть в мой квадрат, — вдруг сказал Арч. — М8, ты можешь меня туда провести? — Зачем тебе? — Надо. — Погоди, дай сообразить, — наморщив лоб, Тил задумался. — Это, вроде, другой радиус. Да, точно. Чтобы туда добраться, большого крюку придется давать. — Сколько? — По времени — больше суток. — Не дойду. Тил молчаливо согласился. Потом сказал: — Объясни толком, зачем тебе туда. Может, вместе придумаем. — Попрощаться. — Чудак, ты же не пройдешь по квадрату. До первого патруля… — Плевать. А вдруг проскочу. — Тебе вправду это надо? Арч поднес к его глазам усыпанную черными точками руку. — Мне больше ничего не остается. Только это. Я должен ее напоследок увидеть, — он помолчал и добавил. — За себя не беспокойся. Если что, живым не дамся. Только выведи меня где-нибудь поближе к турникету. Он взял кусок ветоши и стал обматывать им колено. |
