|
Лучше ешь орех, пока не остыл. Неужто я зря для тебя старался? Помедлив, безо всякой охоты Арч взялся за обеденные щипчики, проглотил кусок-другой, почти не чувствуя вкуса. — Теперь послушай, что я тебе скажу, — снова заговорил бригадир. — У разведчика нет и не может быть своей планеты. Как не может быть планеты чужой. Ясно? Возражений не последовало. Насупившись, Арч уткнулся взглядом в тарелку и занялся едой. — Боюсь, ты думаешь о нас хуже, чем мы того заслуживаем, — продолжил Тормек. — По-твоему выходит, я обязан пуще всего заботиться об Орепте, а Гур — о Терионе. И до Тхэ дела нет никому, кроме тебя. Так? — Я вовсе не то хотел сказать… — Хотел или нет, а вышло именно то. Ты считаешь, мы должны сделать все, чтобы предотвратить переворот, так, что ли? А что мы, собственно, знаем о нем, да и готовится ли он вообще? Допустим, получены исчерпывающие сведения: да, существует заговор против Попечительского Совета по главе с Джэ Глитом. Давай, сынок, решай, что делать, с кем быть, с правительством или с мятежниками. Им никак не избежать стычки. Легкой победы ни тем, ни другим ожидать не приходится. А вот попробуй разбери, на чьей стороне правота, да и есть ли она тут вообще. Теперь ответь, какой правитель лучше, плохой или хороший. — Погодите, — растерялся Арч. — Я не ослышался? Вы спросили, который лучше, плохой или хороший? — Точно так. — Я отказываюсь понимать такой вопрос. — Ну что ж, тогда отвечу я сам. Любому ясно, что такие порядки, какие заведены на Тхэ, рано или поздно должны рухнуть. При хорошем правлении — позже, при плохом — раньше. Так что выходит, в конечном счете, чем хуже, тем лучше. Ты несогласен? — Не знаю, что и сказать. Но нельзя же, чтобы планетой правили бандиты… — Они и так ею правят, — вмешался Гур. — Неужели ты до сих пор этого не понял? Самые натуральные бандиты, только в мантиях. — Ты помянул резню двадцатого года, — добавил Тормек. — А ведь тогда, если разобраться, просто-напросто две шайки сводили счеты чужими руками. И, приди к власти Ча Крум, ничего не изменилось бы. Он очень быстро забыл бы свои распрекрасные лозунги и обещания. Ну, разве что, назвал бы прежние вещи новыми именами. Слегка отлакировал бы тиранию, сделав ее изощреннее и лживее. Но не больше. — Вы уверены? — недоверчиво сощурился Арч. — Помню, отец говорил мне, что Ча Крум единственный, кто сможет облегчить нашу жизнь, добиться справедливости. — Это от избытка доверчивости, — сказал Тормек. — На самом деле Ча Круму было наплевать и на справедливость, и на чаяния народа, о которых он столько разглагольствовал. Он рвался к власти. Он хотел сломать систему потомственной администрации. Эту ставку он бросил на кон и надеялся выиграть массу сторонников. Но ради ступенек чиновной лестницы никто на баррикады не полезет, не те мотивы. Далее, его «администрация по заслугам» через несколько поколений обязательно переродилась бы, как случалось неоднократно на разных планетах, в ту же самую потомственную. Заметь еще, Ча Крум был виртуозом интриг и беспринципным циником, каких мало. Сегодня он мог брататься с самим чертом, а завтра содрать с него заживо шкуру и продать ее на толкучке. В собственной непогрешимости он не сомневался ни капли. Скорее всего, он потопил бы Тхэ в крови, доведись ему стать диктатором. Тебе надо бы хорошенько проштудировать историю собственной планеты, сынок. На одних слухах и официальных преданиях далеко не уедешь. Арч промолчал. Бригадир занялся своей порцией орехов. — Вот тебе и сто восемнадцатая, пункт «а», — заметил Гур, который уже очистил свою тарелку и блаженно откинулся на спинку кресла. |
