|
— Не торопи. — Солнце в зените, — добавил подводник хмуро. — Им даже до вечера не дотянуть без питья. Да взгляни сам. На вспомогательном экране возникло изображение желтой надувной лодчонки. Двое изможденных трупроцев в грязных робах лежали недвижно на днище. Третий перегнулся через корму и вяло, непослушной рукой зачерпывал воду, смачивая ею тряпку, обмотанную вокруг бритой головы. Никто из них не подозревал, что пеструха-рыбоглот, парящая высоко над лодкой на широких перепончатых крыльях, имеет сложную электронную начинку, телекамеру и радар, что за беглецами сейчас пристально наблюдают, и далеко в космосе, в центральной рубке разведывательной базы решается их судьба. — Вижу, — сказал Тормек, снова подавшись к пульту. — Мне тоже их жаль. Но вмешательство запрещаю. — Бригадир, — упавшим голосом проговорил Грахкаан. — Они же погибают… — Сожалею, Грах. Однако придется оставить все, как есть. — Понял, — угрюмо ответил командир поста. — Конец связи. — Конец связи, — Тормек ткнул клавишу, и оба экрана превратились в пустые бельма. Арч не заметил, что во время сеанса связи в рубку кто-то вошел, и вздрогнул, когда раздалось протестующее восклицание: — Но почему?! Бригадир развернул кресло спиной к пульту и спокойно переспросил: — Что почему? — Почему вы не спасли их?! — звонкий голос девушки дрожал от негодования. С изумлением Арч узнал в ней Ликку. Розовое платье сменил комбинезон, волосы собраны в узел, под округлую форменную шапочку. На плече золотистая эмблема операторской службы — буквы ОС и восьмиконечная звездочка. Так вот кого привез очередной челнок, покуда Арч отсыпался после акции на ферме… — Сядь, милочка, — обезоруживающе просто сказал Тормек. — И скажи для начала, почему мы должны были их спасти? — Как же так… Вы еще спрашиваете. Ведь они умрут. — Не исключено. — Значит, вы бросили их. Бросили на гибель. Ведь это… это все равно, что… — Ну-ну, договаривай. — Это все равно, что убийство, — выпалила Ликка. В напряженной тишине стало слышным тихое гудение, потрескивание, пощелкивание населяющих рубку приборов. Ликка продолжала стоять в центре помещения, сжав кулачки так, что побелели костяшки, и не сводила с Тормека сузившихся и словно бы потемневших глаз. — Хуже всего то, что ты права, — наконец произнес бригадир. — Да, кругом права. Только вот выхода у нас нет. Он указал рукой через плечо, туда, где во тьме обзорного окна кротко голубела планета. — Там ежедневно погибают тысячи людей. И все они, по нашим меркам, должны бы еще жить и жить. Но мы не можем их всех вылечить, освободить, спасти… — Не можем всех — значит, нельзя никого? — перебила его Ликка. — Так выходит, по-вашему? — Выходит, так. И демаскировать подводный пост нельзя без крайней нужды. И есть много других причин, о которых не хочется распространяться. Тебе не приходилось видеть, как спасенный вместо благодарности вцепляется спасителю в глотку? Тебе не доводилось, милочка, хоронить товарищей, которых их собственное милосердие и благородство поставило под удар? Здесь Колония. Здесь другой, совсем другой мир. — И Принцип Гуманности здесь тоже другой? — не без сарказма спросила девушка. — Не берусь судить. Я не теоретик. У меня другие заботы — обеспечить максимум информации при минимальном риске. Надеюсь, тебя это не коробит. — И совесть вас не будет мучать? Из-за тех троих? — Будет, — бесхитростно кивнул бригадир. |
