|
— Он кинул беспокойный взгляд через плечо, словно кто-то за ним гнался, и снова посмотрел на часы. — Придете распить с нами бутылочку? — Не премину, как всегда, мистер Уормолд. Кто у вас будет еще? — Да я думаю, никого, кроме нас троих. Ведь Купер уехал домой, бедняга Марло все еще в больнице, а Милли, мне кажется, не очень-то дружит с этой новой компанией из консульства. Вот я и думал, что мы посидим тихонько, в семейном кругу. — Я очень польщен, что меня считают членом семьи, мистер Уормолд. — Может, закажем столик в «Насьонале»? Или вы считаете, что это... не совсем прилично? — Тут ведь не Англия и не Германия, мистер Уормолд. В тропиках девушки рано становятся взрослыми. В доме напротив с треском распахнулись ставни, а потом стали раскачиваться от морского ветерка и хлопать — клик-клак! — как старинный маятник. Уормолд сказал: — Мне пора. — Пылесосы обойдутся без вас, мистер Уормолд. Это был день горьких истин. — Как и мои пациенты без меня, — добавил доктор добродушно. — Люди болеют всегда, но покупать пылесосы они не обязаны. — Да вы и берете с них дороже. — Но получаю всего двадцать процентов. Трудно что-нибудь отложить из этих двадцати процентов. — В наш век ничего не откладывают, мистер Уормолд. — Мне нужно... для Милли. Если со мной что-нибудь случится... — В наш век никто не верит в долголетие — так стоит ли волноваться? — Все эти беспорядки плохо отзываются на торговле. Кому нужен пылесос, если не работает электричество? — Я мог бы одолжить вам небольшую сумму, мистер Уормолд. — Нет, что вы! До этого еще не дошло. Меня тревожит не сегодняшний день и даже не завтрашний, я беспокоюсь за будущее. — Ну, тогда уж вовсе нечего волноваться. Мы живем в атомный век, мистер Уормолд. Нажмут кнопку — и нас нет. Еще рюмочку, прошу вас! — Да, вот новость! Знаете, что сделала фирма? Прислала мне пылесос «Атомный котел»! — Не может быть! Вот не знал, что наука пошла так далеко! — Конечно, в нем нет ничего атомного — он просто так называется. В прошлом году был «Турбореактивный», в этом — «Атомный». А втыкать вилку в штепсель нужно, как и раньше. — Стоит ли тогда волноваться? — снова, как лейтмотив, повторил доктор Гассельбахер, уткнувшись в рюмку. — Они не понимают, что такое название может иметь успех в Америке, а не здесь, где духовенство без конца обличает науку, которую обращают во зло людям! Мы с Милли в воскресенье ходили в собор — вы же знаете, как она любит, чтобы я ходил к обедне: все еще надеется, что наставит меня на путь истинный. Ну вот, отец Мендес и описывал там полчаса действие водородной бомбы. Те, говорил он, кто верит в рай на земле, превращают эту землю в ад; и довольно убедительно он все это говорил, очень понятно. И как, по-вашему, я чувствовал себя в понедельник утром, когда мне пришлось украсить витрину новым пылесосом «Атомный котел»? Ничуть бы не удивился, если бы кто-нибудь из окрестных головорезов побил мне стекла. Тут еще их союзы — «Католическое действие», «Христос — «царь небесный» и вся эта дребедень. Прямо не знаю, что и делать, Гассельбахер! — Продайте один пылесос отцу Мендесу для епископского дворца. — Его вполне устраивает наш «Турбо». |
