История с Сорокиным встряхнула весь колхоз. Хотя и после этого были случаи мелких покраж в Березках, но становилось их все меньше и меньше. А потом и вовсе ушли они, как уходит дурной и никчемный сон.

Сыроежкина Анисья

Сыроежкина Анисья — вот хозяйка, прямо диво!

Посмотри на огород — чудо-юдо огород! У нее с избою рядом — что плантация в Крыму. Словно ты и не в Березках, а попал на ВДНХ, то есть выставку успехов и народных достижений. У нее такой порядок, словно тут не огород, а какой-то центр науки. У нее такие грядки и такая чистота, что по этим самым грядкам без крахмального халата даже совестно пройти.

Сыроежкина Анисья — вот хозяйка, прямо диво!

Лук — метровый, а картошка — это прямо загляденье! Ты смотрел бы, а не ел. Тыквы здесь, как поросята, огурцы — греби лопатой. А петрушка, а морковка — всё сплошные чудеса. В этом редком изобилье ты утонешь, как в пруду. Водолазы не разыщут, эхолоты не найдут.

У Анисьи все в избытке — не хватает одного:

— Тут — мое! — кричит Анисья. — Там — колхозное добро.

…Чудо-огород Анисьи Сыроежкиной Савельев приметил еще в первые дни своего появления в Березках. А как-то встретив ее на улице, остановил:

— Здравствуйте, Анисья Ивановна!

Анисья расплылась в улыбке, так как по имени и отчеству давно никто в Березках ее не величал. Зовут обычно Аниськой или сокращенно по фамилии: Сыроежа. Дед же Опенкин не называет ее иначе, как «злостный элемент». И все твердит, что Аниську надо прогнать из Березок, чтобы она «не отравляла здесь своим огородом воздух», и отправить на Соловки, то есть туда, куда кулаков когда-то ссылали.

Встретил Савельев Сыроежкину, поздоровался и говорит:

— Ну, Анисья Ивановна, ждите в гости. Скоро буду.

Вот тут-то и екнуло у Сыроежкиной сердце: неспроста собирается к ней председатель. То ли часть огорода урежет, то ли ругать за плохую работу в колхозе будет.

— Расчехвость ты ее, расчехвость, — говорил дед Опенкин, узнав о предполагаемом посещении председателем Анисьи.

Через несколько дней Савельев пришел к Сыроежкиной. Осмотрел огород председатель, глянул на Сыроежкину, проговорил:

— Мастерица вы, Анисья Ивановна, по огородному делу. Золотые руки у вас, видать.

Растерялась Анисья. Не знает, что делать: то ли улыбаться на такой комплимент, то ли повременить и ждать за ласковыми словами подвоха…

— Золотые руки, — повторил Савельев. — Открывайте школу, Анисья Ивановна. Первым приду учиться.

Смотрит Анисья на Степана Петровича: «Шутки, что ли, Савельев шутит».

Нет, не шутил Савельев.

Стал председатель у Анисьи учиться. А следом за собой привел колхозных девчат и тех заставил тоже учиться. А потом приводил кое-кого и из членов правления. Даже деда Опенкина однажды с собой пригласил. Но дед наотрез отказался.

— Не туда гнешь, председатель, — выговаривал он Савельеву. — Возиться с этой кулачкой — где ж тут глубокий смысл?

Однако Степан Петрович упорно «гнул».

Ходил председатель по огороду и все приговаривал:

— Да, великая вы мастерица, Анисья Ивановна.

Млела Анисья от подобных похвал.

Однажды Савельев бросил:

— Эх, не те, не те для вас тут масштабы, — показав, конечно, на ее огород.

В другой раз сказал:

— Да, Анисья Ивановна, вам бы в Березках первым героем быть.

Дважды приглашал Степан Петрович Сыроежкину в поездки с ним по колхозным полям, советовался с ней, словно с профессором, о тех участках колхозной земли, которые лучше всего бы подошли для культур огородных.