— Ну и… насколько странным тебе все это кажется? — спросил Джошуа. — Тео и твоя мама вместе…  Довольно неожиданно, да?

Я почувствовала на себе взгляд Элоизы и, поняв, что она против воли заинтересовалась ответом, адресовала его ей:

— Думаю, наши родители мудаки.

Парни взорвались смехом. Ну, Гейб и Джошуа. Финн глазел на меня, как на диковинный научный эксперимент.

Элоиза прищурилась.

— Я не считаю своего отца мудаком. И не приветствую такие слова.

Я скрестила руки на груди.

— Твой отец богаче Jay-Z, и тем не менее никому и в голову не пришло, что ему хорошо бы слетать в Калифорнию, чтобы я смогла узнать, кого мне предстоит называть отчимом. Вместо этого мне пришлось все бросить и переехать к какому-то незнакомцу, которого я никогда не встречала. Разве это не мудацкий поступок со стороны наших родителей?

— Папа хотел заранее с тобой познакомиться, — со спокойным безразличием произнесла Элоиза. — Это твоя мать была против.

Я вздрогнула и почувствовала, как грудь прорезала боль. Конечно, Тео хотел познакомиться со мной, а моя мать отговорила его. Наверно, она думала, что я все испорчу, рассказав правду, или, ну, знаете… просто буду собой.

Я пожала плечами, притворившись, что мне все равно.

— Так вы все ходите в одну школу?

— Мы, — Элоиза очертила пальцем компанию, — и есть старшая школа Тобиаса Рочестера. Ее основателем был прадедушка Финна.

Внезапно все стало проясняться.

Я посмотрела на Финна, но тот сверлил взглядом землю.

Итак, это были крутые ребятки. «Элита». Ну и как мне начать завоевывать их, если холодные манеры Элоизы далеки от располагающих?

Мой взгляд скользнул мимо Элоизы к Финну, который вновь смотрел на меня. Или, вернее сказать, сквозь меня.

Занервничав, я опять взглянула на Элоизу.

Она равнодушно махнула в сторону дома.

— Могу показать тебе твою комнату, но ты, вероятно, хочешь побыть одна, чтобы адаптироваться.

Я пала духом, потому что уловила, что она хотела донести своим вежливым комментарием. Она определенно не приглашала меня в свою компанию.

— Верно. — Я изобразила улыбку, которая, я надеялась, была вежливой. — Увидимся позже, ребята.

— Обязательно, — откликнулся Гейб.

Проходя мимо Шарлотты, я кивнула ей, но она опустила глаза.

Я изо всех сил старалась идти спокойно, пока шла до дома и заходила внутрь.

Оставшись в одиночестве, я привалилась к ближайшей стене и попыталась вдохнуть. Меня всю трясло, лицо горело, а дыхание застряло в горле.

Я будто бы умирала.

Узнав надвигающуюся паническую атаку, я постаралась взять ее под контроль.

Элоиза ясно дала мне понять, что не особенно хочет становиться друзьями. Я не знала, из-за чего: то ли из-за ненависти к моей матери, потому что та собиралась заменить ее умершую маму, то ли из-за нежелания делиться вниманием отца. Но я точно знала, что я осталась за бортом.

Занятия в понедельник обещали быть поистине «восхитительными».

Дрожа, я опустилась на пол и прижала ладони к глазам. Я привыкла к ощущению одиночества среди людей, которым я нравилась, но к настоящему одиночеству — нет.

Когда я, наконец, нашла ее, она меня потрясла.

В центре комнаты с французскими дверями, ведущими на балкон, стояла огромная кровать с пологом цвета шампанского на четырех столбиках. Стена напротив была обшита золотистым дамастом. Вся мебель — тумбочки, туалетный столик, зеркало с табуретом — была белого цвета и выдержана во французском стиле. На письменном столе лежал макбук и школьные принадлежности. Напротив кровати висел плоский экран телевизора, а ниже — маленькая полочка с DVD.