И пока они кружились, они начали шипеть, как гнездо растревоженных змей.

Шипение становилось все громче и громче, пока нам не начало казаться, что мы действительно окружены змеями!

Мой увесистый мешок выпал из ослабевших рук.

— Хватит! — завопила я на них. — Прекратите! Вы не Шейн и Шейна!

Пламя выплеснулось из их глазниц. Шипение переросло в пронзительный вопль.

— Вы не Шейн и Шейна! — завизжала я. — Кто вы такие?!

20

Они прекратили кружить. Языки пламени облизывали зубастые рты. Эхо пронзительных воплей еще отражалось от голых деревьев, вспарывая тяжелую ночную тишину.

— Кто вы такие? — снова спросила я дрожащим голосом. Меня всю трясло. Я вдруг почувствовала себя так, будто весь холод ночи просочился в меня.

— Кто вы такие? Вы что-то сделали с нашими друзьями?

Нет ответа.

Я повернулась к Уолкеру. Отсветы пламени играли на его лице. Несмотря на грим, я видела, какое испуганное у него лицо.

Я судорожно сглотнула и повернулась к Табби и Ли. Они усмехались и качали головами.

— Это ты придумала дебильную шутку? — спросила Табби. Она закатила глаза. — Вау. Неужто ты думала, что мы на это поведемся?

— Ой, боюсь, боюсь! — издевательски воскликнул Ли. Он свел колени вместе. — Смотрите — трясусь, как лист!

Они с Табби делано рассмеялись.

— Костюмчики что надо. И пиротехника у вас крутая. Но мы знаем, что это Шейн и Шейна, — заявил Ли. — Вам нас ни в жисть не запугать.

— Ни в жисть! — повторила Табби. — Гляди!

Они с Ли протянули руки. Схватили тыквенные головы за бока — и потянули.

— И-и раз!

Они сдернули пылающие головы с плеч тварей.

И мы завопили уже вчетвером — ибо под тыквами не оказалось голов!

21

Наши пронзительные вопли рассекли ночь, словно вой сирены.

Тыквенная голова выпала у Табби из рук и тяжело запрыгала по земле. Яркое оранжевое пламя взметнулось изо рта и глаз.

Ли все еще держал вторую тыквенную голову в руках. Но выронил ее, когда зубастый рот пришел в движение.

Пылающие головы усмехались нам с травы.

— Охххх! — с низким стоном ужаса я попятилась. Мне хотелось бежать, бежать отсюда со всех ног и не оглядываться назад.

Но я не могла отвести взгляда от двух голов, ухмылявшихся нам с влажной травы…

Я смотрела, сердце тяжело колотилось, ноги начали дрожать. Чьи-то пальцы схватили меня за запястье.

— Уолкер!

Он вцепился в меня. Его рука была холодна, как лед.

Свободной рукой он указал на два обезглавленных тела.

Они стояли в своих темных, колышущихся костюмах. Они не двигались. Пространство посреди их плеч, где раньше были головы, казалось ровным и гладким.

Как будто тыквенные головы, балансировавшие раньше на их плечах, никогда и не соединялись с телом.

Табби и Ли беспомощно жались ко мне. Таббина тиара куда-то делась. Волосы выбились из прически и спадали на лицо влажными прядями.

Мешок Ли завалился набок. Куча конфет высыпалась из него, и теперь они лежали в нескольких сантиметрах от одной из тыквенных голов.

Пламя внутри голов мерцало и приплясывало. А потом зубастые рты пришли в движение.

Ухмылки стали шире. Треугольные глаза сощурились.

— Хиии-хииии-хиииии!

Отвратительные смешки вырвались из их ртов. Жестокие, сухие смешки. Больше напоминающие кашель, нежели смех.

— Хиии-хииии-хиииии!

— Нееет! — застонала я.