От раздавшегося звонка она вздрогнула всем телом и отшатнулась от аппарата.

– Не подтвердит! – сказал Кирилл и обнял вздрагивающие плечи Светланы.

Но она не слышала его слов и не чувствовала прикосновения. Ему пришлось встряхнуть ее и произнести прямо в заплаканное лицо:

– Экспертиза ничего не подтвердит! Поняла?

Она отрицательно покачала головой и всхлипнула:

– Почему?

– Потому что той бумаги уже нет!

– Как нет?

– Ну ты же сама удивлялась, каким образом мне удалось расшифровать черновики Рахманиной, помнишь?

– Помню! – с какой то сумасшедшей надеждой смотрела на него Светлана.

– Так вот, чтобы проверить, правду ли писала «великая» мемуаристка, я отправился в то отделение милиции и потихоньку изъял бумагу, написанную рукой проститутки Поливановой, потому что таковой никогда не было.

– Кирилл! – сдавленный крик вырвался из груди Светланы. – Это правда?

– По моему, сейчас не до шуток!

Она вскочила и обвила руками его шею.

– Ты спас меня, – прошептала и вдруг отшатнулась и, недоверчиво сощурив зеленые глаза, спросила: – Тогда почему ты мне ее не отдал вместе с черновиками?

– Да я о ней забыл. Лежит у меня в сейфе, в банке. Завтра поедем и заберем!

Светлана вздохнула и опустилась на диван. Лицо сине белого оттенка, впору арию Утопленницы исполнять.

Кирилл принес ей стакан виски.

– Нет, это правда? – пристально посмотрела она ему в глаза.

– Света, – развел руками Мелентьев. – Ну не луной же мне клясться!

– Так! – вскочила она. – Не время предаваться унынию! Надо действовать! Если это полнейшая ложь, то, – покусывая ноготь, она почти бегала из угла в угол гостиной. – То, – обернулась к Кириллу, – как я должна отреагировать?

– Лениво! Нехотя! Между прочим! Пасквилянтка – мертва! А о мертвых, как известно, либо хорошо, либо ничего! Первое отпадает, остается второе. Никаких опровержений. Журналисты все сделают сами. На первом же мероприятии, где ты появишься, обступят и забросают вопросами. Ответишь, посетовав, что неудачи довели в прошлом хорошую актрису до сумасшествия.

Светлана в одно мгновение преобразилась. Великолепная осанка, взгляд, полный достоинства, и насмешливая всепрощающая улыбка:

– Ну, если бы она, пусть даже сильно, преувеличила имевший место факт, это одно, но сочинить душещипательную историю о какой то заблудшей девице и приписать ее мне? – мадам Ферри изумленно пожала плечами и отвернулась от воображаемых журналистов, давая понять «И говорить не о чем!»

Кирилл с восхищением смотрел на нее.

Раздался звонок по сотовому.

– Привет! – произнесла она таким тоном, словно не стояла только что на краю жизненной пропасти. Рассмеялась. – Да чушь! Читала! Раз обо мне написана неправда, значит, и о других! – повернула она ход событий. – Конечно, приезжайте все!

– Забеспокоились! – подмигнула она Мелентьеву и застыла с приоткрытым ртом от только что пришедшей мысли: «Ведь если обо мне – правда, значит, и о других тоже!» Ничего себе, – пробормотала она и взяла журнал. Полистала, подняла глаза на Кирилла: – Так это ж…

– Так это ж… – усмехнулся он.

– Выходит, Алекс воспитывает собственного внука! Вот это да! А Илонка, неужели? – Она со страхом взглянула на Мелентьева. – Ясно! – выдохнула осторожно и больше не задавала вопросов.

Минут сорок спустя фигуранты заполнили гостиную мадам Ферри.