Трубку взял Ли.

— Алло?

— Это я. Как он?

— Вполне прилично. Да вот он сам сейчас тебе скажет.

В трубке послышался неясный шорох, потом приглушенное:

— Привет.

— Привет. Как твоя нога? — поинтересовалась Карен самым бодрым и жизнерадостным тоном, на который только была способна.

— В порядке.

— Болит?

— Угу… еще как.

— Тебе дали что-нибудь, чтобы не так сильно болело?

— Да.

— Это хорошо. Должно быть, ты здорово устал, да?

— Да так… немного.

— Джорди… — Карен замялась. Ей так много нужно было сказать ему, а она не знала, с чего начать.

— Я уже утром буду дома, — объявил Джорди тоном, моментально положившим конец всем попыткам Карен завязать разговор еще до того, как она попыталась это сделать. Карен так и толком и не поняла, почему Джорди не хочется разговаривать — то ли до смерти устал, то ли ему действительно больно, то ли он просто не в духе. Или расстроен. В конце концов, Джорди есть Джорди — если верить Ли, конечно.

— Знаю, милый, знаю, — пробормотала она. — Я за тобой приеду. А сейчас я позвонила просто сказать, что я тебя люблю.

Джорди молчал.

— Джорди… — Глаза Карен наполнились слезами. Он ведь был ее сын, и хотя он поступил очень жестоко, Карен понимала, что и они с Ли вели себя не лучше. Ссориться с мужем — это одно. А вот позволить, чтобы все это отразилось на детях, — совсем другое.

— Я знаю, мам, — упавшим голосом прошептал он. — Я тебя тоже.

— Нам нужно поговорить, — немного погодя пробормотала Аманда. Они с Грэхемом снова занимались любовью — сначала в душе, а потом — в постели. Теперь она лежала, прижавшись щекой к его плечу. Рука ее покоилась у него на груди, одна нога — между его ног.

— Потом, — прошептал Грэхем, едва шевеля губами от усталости. Глаза его были закрыты, темные ресницы резко выделялись на смуглой коже.

— Мы с тобой почти перестали говорить друг с другом. А это очень важно.

— Ну, сейчас, положим, причина в другом. — Слабая тень улыбки скользнула по его губам и спряталась в бороде.

Аманда коснулась его губ. Почувствовав прикосновение ее пальца, они дрогнули, словно он попытался ее поцеловать, но это оказалось максимум, на что он сейчас был способен. Грудь Грэхема мерно вздымалась и опадала, словно он вот-вот готов был уснуть, длинные руки и ноги покойно раскинулись на постели.

— Так почему же мы перестали? — не отставала Аманда.

Грэхем так долго молчал, что она решила было, что он уже спит. С ним такое случалось часто — после особенно усиленных занятий любовью. А вот Аманда — никогда. Даже сейчас, совершенно измученная их с Джорди приключением, она чувствовала, что не может уснуть.

— Жизнь такая… — пробормотал он наконец.

— Что — жизнь? — не поняла Аманда.

— Она застигла нас врасплох. Такое случается, знаешь ли. — Глубоко вздохнув, Грэхем повернул голову, и глаза его встретились с глазами Аманды.