От ядовитого древа и всего, что с ним связано.

* * *

Когда мне позвонила Тея, я долго не хотела брать трубку. Ведь ровно для этого Ксандр и сообщил мне ее номер. И все же…

— Алло, — мрачно сказала я.

Повисла пауза, а потом я услышала:

— Я тут провела небольшое расследование и выяснила, кто испортил твой шкафчик. Один девятиклассник. Хочешь, имя назову?

Какая же я дура. Надеялась на какие-то извинения.

— Нет, — мне хотелось закончить на этом наш разговор, но я не могла. — Ребекка в порядке?

— Потрясена случившимся, но в целом да, — с нежностью проговорила Тея, но недобрый смешок в конце фразы все испортил. — Настолько, что накричала на меня за то, что я подвергла тебя опасности.

— Вот оно что, — я пожала плечами, пускай и Тея меня не видела. — Ребекка в этом смысле у нас вне конкуренции.

То, что я могла шутить на такие темы, лишь еще раз доказывало, как далеко мы с Ребеккой зашли.

— У меня был выбор, — голос Теи дрогнул. Да, она была той еще чертовкой, человеком со сложным характером и еще тысячей тараканов в голове, но точно не злодейкой. Она волновалась за меня. — Мне пришлось выбрать ее. Понимаешь, Эйвери? — Тея не стала дожидаться моего ответа. — Для меня Ребекка всегда на первом месте. Она не верит мне, но я это ей докажу, и не важно, сколько времени потребуется. Я всегда буду выбирать ее.

Я не знала, каково это — когда один человек становится для тебя целым миром, когда ты смотришь на него и чувствуешь это. И я не верила, что и у меня могут быть такие отношения. И не хотела, чтобы они были. Но так было прежде.

Когда мы с Теей закончили разговор, я пошла искать Грэйсона.

Глава 89

Я рассказала Грэйсону, что случилось с его отцом. Но про Иви говорить не стала. Он выслушал меня с каменным лицом.

— Выглядишь так, будто не прочь кого-нибудь поколотить, — сказала я.

Он только головой покачал.

Я развернула его лицо к себе.

— А мечами помахаться случайно не хочешь?

* * *

Грэйсон снова выправил мою стойку.

— Пусть меч сам тебя ведет, — напомнил он, и в моей голове тут же пронеслась вереница других воспоминаний.

О нашей первой встрече. О том, какой он тогда был надменный, уверенный в себе и в собственной значимости для этого мира. О том, как я впервые поймала на себе его испытующий взгляд и как он сказал, что у меня выразительное лицо. О пари, обещаниях, украденных моментах, словах на латыни.

Но больше всего — о том, до чего же мы с ним похожи.

— Мне приснился сон, — сказала я ему, — когда я лежала в коме. Вы с Джеймсоном спорили. Из-за меня.

— Эйвери… — Грэйсон опустил меч.

— Во сне, — продолжала я, — Джеймсон злился на то, что ты ко мне не побежал. Что я лежала на земле, едва живая, а ты и пошевелиться не мог. Но знаешь что, Грэйсон? — Я дождалась, пока он поднимет на меня свои серебристые глаза, отягощенный нестерпимой виной. — Я на тебя не злюсь. Я всю свою жизнь вот так стояла в стороне и ни к кому не бежала. Я знаю, каково это — замереть, потому что больше ни на что не способен. Знаю, каково терять близких.

Я подумала о маме. И об Эмили.

— Я профи в том, чтобы не желать желаний. — Я еще мгновение удерживала меч на весу, а потом опустила, в точности как Грэйсон. — Но начинаю понимать, что тот человек, которым мне надо стать, тот, кем я уже становлюсь, — совсем другой.