— Логично, если у тебя клаустрофобия, здесь тебе делать точно нечего. Разделимся, — принял решение Сэм. Братья кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.

Примерно через десять минут Дин уткнулся в тупиковую стену, а в ухе раздались голоса:

— Вон три, Олимпия, не упустите, — снова шум, и ругательства. – Сколько уже?

— Седьмую только что с Дегалусом усмирили, — это говорил Альбус. – Дин, Сэм, что у вас?

— Ничего, и это довольно странно, — голос брата звучал устало. – Я практически до центра дошел и ничего. Дин, ты как?

— Нормально. Но змеюшек нет, черт, опять тупик. Что-то мне не везет сегодня.

Стены из переплетения ветвей каких-то кустарников уже начинали влиять на восприятие. Дину начало казаться, что проход то суживается, то начинает расширяться. Он задрал голову, молодой месяц практически не давал света. Изо рта шел пар, все-таки весной ночью в горах было холодно. Дин снова посмотрел вперед, в темноту прохода, и помотал головой. На мгновение показалось, что в глубине мелькнула тень, но когда он подошел поближе, ничего, кроме все того же кустарника, старший Винчестер не заметил.

— Психодел в квадрате, — пробормотал Дин. – Господа устроители Турниров, а вы в курсе, что вы самые настоящие психи и садисты? Здесь, даже если у тебя нет клаустрофобии, она имеет все шансы на то, чтобы появиться. А теперь представьте себе ситуацию, что здесь бродим не мы, а подростки, которые еще и к тому же каждую секунду ожидают нападения. Эй, меня кто-нибудь слышит? – Дин остановился и огляделся. Ему никто не отвечал, и он почувствовал, что его короткие волосы на затылке приподнялись. – Где все? Что происходит? – Внезапно перед ним раскрылся проход в казалось бы только что сплошной стене. – Чудненько.

Дин передернул затвор и осторожно приблизился к проходу. Когда он уже готов был войти, дорогу перегородило существо с телом льва и человеческой головой.

— Никто не пройдет по этой дороге, пока не разгадает загадку, — голос существа словно обволакивал, заставлял сердце замирать в груди. Дин не смог бы дать характеристику этому голосу, даже если бы от этого зависела его жизнь. Но одно он мог сказать точно: голос вселял страх. Вот только, в отличие от других людей, Дин Винчестер реагировал на любые проявления страха очень однозначно: не дожидаясь вопроса, загадки, или что там еще хотело предложить ему существо, он вскинул руку с пистолетом, обхватил запястье этой руки другой рукой и выпустил в существо всю обойму.

Как только последняя пуля вылетела из ствола, а боек щелкнул вхолостую, Дин опустил пистолет и, выхватив палочку, направил ее на существо и проговорил:

— Сектумсемпра, — он сам не знал, почему выбрал именно это заклятье, но, как оказалось, не зря. Разрезы, появившиеся на груди существа, словно нарушили его целостность. Львиное тело покрылось сетью трещин и потемнело, а затем начало разрушаться.

И тут только Дин опомнился.

— Упс, — он оглянулся, чтобы проверить, не видел ли кто-нибудь еще один акт вандализма в исполнении одного из Винчестеров. – Похоже, испытанию в самом центре кирдык. Так, пойду-ка я отсюда, а то еще один штраф не дай бог впаяют.

И Дин быстро развернулся и практически побежал в обратном направлении.

Как только он пересек некую условную черту, отделяющую центр лабиринта от всего остального мира, как в ухо ворвались крики, шум, звук выстрелов и ругань.

— Сэм, — Дин остановился, прислушавшись.

— Дин, куда ты пропал? – раздался голос брата.

— Я до центра дошел и никого не встретил. Альбус, а вы знали, что в центре этот ваш передатчик не работает?

— Я догадывался, что сфинкс может вносить нестабильность в работу артефактов.