Записка была от Энрика, и в ней говорилось:

«Дорогие мои. Жду и верю, что однажды вы прочитаете это. Нашли сокровище? Вы уже слишком взрослые, чтобы вознаграждать вас карамельками и шоколадками. Но уже не такие молодые и еще не такие взрослые, чтобы не насладиться подобным приключением. Если вы добрались сюда, значит, прожили дни, которых никогда не забудете. Вот в чем сокровище жизни. И сумейте прожить ее.

Любящий вас Энрик».

Мы молча размышляли. Все это была игра, шутка. Все то же, что и во времена нашего детства, только масштаб крупнее.

— Carpe diem, — прошептала я.

Благословенна игра, которая спасла нам жизнь. Теперь уже можно думать о том, что находится за этими каменными стенами, за морем и за океаном. Пока я еще была не очень уверена в реакции Артура, но то, что мы выживем, казалось вполне вероятным. И все начало меняться. Я осознала, что, кроме шерстяных носков, на мне ничего нет, и почувствовала стыд. Поискала свою одежду в свете фонаря и попросила Ориоля прикрыть меня. Мне стало совестно. Ведь это я начала ласкать Ориоля и соблазнила его. Это я-то, с обручальным кольцом на пальце! Да, все это плохо, очень плохо. Одно дело желать этого, а другое — совершать. Ориоль, видимо, заметил мое смущение. Взяв мою руку, он привлек меня к себе и поцеловал. И мы снова занялись любовью. Не вызывало сомнений — это ему нравилось. Это было хорошо, но не так, как в первый раз, ибо я заметила, что под нами камни.

Мы сидели рядом, ласково обнимая друг друга, а когда прошел второй порыв страсти, я почувствовала холод.

— Было несколько весьма необычных деталей, — начал Ориоль, размышляя. — Но я, ослепленный поисками приключений, не хотел их замечать. Древние тайные послания под рисунком. Какая глупость! Это из романа, отнюдь не оригинального и далеко не реалистичного. Сегодня, в двадцать первом веке, у нас есть средства, чтобы легко увидеть рисунки отвергнутые, а позднее покрытые новыми рисунками. Однако в тринадцатом веке никому и в голову не пришло бы скрывать послание таким способом, если ты не хотел, чтобы это послание осталось тайным навеки. — В его голосе звучало разочарование.

«Странные мы создания, — подумала я, — только что пережили взрыв радости, узнав, что все это было подстроено и мы спасены, а теперь Ориоль, позабыв о страхе, испытывает сожаление».

— Но ведь доски-то настоящие. Правда?

— Да, настоящие. Но мой отец, отличный реставратор, поработал над ними. Он сделал надписи, так хорошо сохранив стиль, что обманул всех, кто эти надписи видел. Много он потрудился и над созданием пачки документов.

— Они фальшивые?

— Обман со створками дает основание для подобного предположения. И хотя там есть на удивление реалистичные детали, а написанное в бумагах точно соответствует историческим фактам, вполне возможно, что все это сочинил он.

— Полагаешь, что Арнау д'Эстопинья — лицо вымышленное? — Теперь и меня охватило разочарование. — Ну, а кольцо? Откуда кольцо-то появилось?

— Откуда появилось кольцо, не знаю. Но Арнау существовал на самом деле, потому что его имя упоминается в документах командорства тамплиеров Пеньисколы и в докладах инквизиции. Чего я не знаю точно, так это того, какая часть истории правда, а какая вымысел моего отца.

— Но Энрик верил в существование сокровища. Он убил людей из-за этого.

— Не думаю, что отец мог убить из-за денег. Возможно, он сделал это, исходя из своего особого понимания этики, своего кодекса чести. Я знаю, что он охотился за каким-то сокровищем, но все указывает на то, что так и не нашел его. Вместо этого он придумал одну из своих игр, посмертных.