-  А чего меня бояться? - удивился кузнец. - Я детей не ем. Только взрослых! - Он захохотал над собственной шуткой. - Ладно, это я не всерьез… Откуда вы так неслись, будто меня увидели? - Он на мгновение скривил губы в подобии улыбки.

    -  Там… баба! - выдавил из себя старший брат.

    -  Страшная! - добавил Тукк. Хоть и был он самым младшим, но кузнеца почему-то испугался меньше, чем братья. - Из огня выпала!

    -  Из огня? - вновь засмеялся Гутторр. - Значит, это моя помощница! Я ведь тоже с огнем работаю. Ну-ка, пойду погляжу. Вы со мной? - захохотал он еще громче.

    Мальчишки испуганно замотали головами, а Тукк даже заплакал.

    -  Да пошутил я! - Кузнец потрепал малыша по голове. - Бегите домой!

    Мальчишки рванули так, что оказались возле дома раньше, чем долетел туда попутный ветер. Кузнец же, проводив их взглядом, направился в сторону тоненькой струйки дыма, поднимавшейся за селом.

    Подойдя к ужасно грязной женщине, размазывавшей по испачканному сажей толстому лицу слезы и сопли, кузнец остановился, рассматривая ее с брезгливым любопытством.

    -  Кто ты? - спросил он.

    -  У. у. у! - промычала толстуха. - Лю-у-у… Что-то мелькнуло в ее выпученных безумных глазах, но тут же погасло.

    -  Пойдем-ка со мной, - поманил ее пальцем Гутторр и, постоянно оглядываясь, медленно зашагал от еле чадившего костерка.

    Как ни странно, женщина поняла его слова, а может быть жест и, переваливаясь с боку на бок, потопала следом.

    ГЛАВА 49

    Подойдя к дому, кузнец остановился, критически оглядел с ног до головы свою странную спутницу. Пускать такую грязнулю внутрь ему явно не хотелось.

    -  Вот что, давай-ка сразу в баню! - решил он наконец и показал женщине на низенькую кривую избушку, стоявшую рядом с кузней.

    Женщина послушно зашагала к ней. Там кузнец усадил ее на скамью в тесном предбаннике, а сам принялся за растопку. К счастью, вода в огромном котле рядом с каменкой имелась, в деревянной бочке возле высокой лавки - тоже, так что ему оставалось лишь принести со двора пару охапок дров. Проходя мимо гостьи, Гутторр каждый раз косился на нее, но та сидела неподвижно, молча, совершенно отрешенно - словно забытый в углу грязный мешок.

    Растопив баньку, Гутторр подошел к женщине и почесал затылок.

    -  Что ж мне, и раздевать тебя самому? И мыть? Услышав слово «раздевать», толстуха вздрогнула и с любопытством глянула на кузнеца. Но так и осталась сидеть.

    Преодолевая отвращение, Гутторр коснулся женщины, стянул с нее остатки халата. Вскоре он уже заталкивал жирное безвольное тело в дверной проем, откуда жаром вылетал банный воздух. Толстуха, протестующе мыча, пыталась сопротивляться.

    -  Я те дам! - обливался потом кузнец, упершись руками в скользкие складки жира на ее спине. - Ты у меня побрыкаешься!

    Затолкнув наконец бабу внутрь, Гутторр понял, что мыть ее, будучи одетым, он не сможет. Поэтому вернулся в предбанник, быстро скинул с себя все и вернулся в заполненное паром помещение. Увидев перед собой обнаженного мужчину, толстуха вдруг четко сказала:

    -  Хочу нюни!

    -  Я те дам - нюни! - рассвирепел кузнец. - Не такая уж ты и дура, как я погляжу! Еще одно подобное слово - и будешь мыться сама!

    Женщина замолчала, и Гутторр принялся свирепо натирать ее грязное, рыхлое тело мочалом.