-  А… перевязать? - спросила толстуха.

    -  Я уже перевязал.

    -  А почему у вас кровь зеленая?

    -  Что ты несешь?! - рассердился кузнец. - Не в своем уме, что ли?!

    -  Да в своем я уме! - заспорила девка. - Вон, и на скатерти зеленые пятна! Ой, исчезают…

    Несколько зеленых клякс на белой скатерти и впрямь стремительно уменьшались и вскоре исчезли. Скатерть снова стала чистой, не считая красно-бурых пятен от турплюка и темно-желтых от пролитого чая - точнее, от жидкости, и цветом и вкусом земной чай напоминающей.

    -  Где? Где зеленые пятна?! - начал вновь свирепеть кузнец. - Покажи! Ты сбрендила, девка, совсем сбрендила! Ты хоть помнишь, кто ты и как здесь очутилась? Дура!

    -  Че обзываешься-то? - обиделась она. Глаза ее из обалдевших кругляшей, уставленных на «самоочистившуюся» скатерть, превратились в злые шелки, направленные в переносицу кузнеца. - Ща как обзову! - Она недвусмысленно вскинула руку-бревнышко, и Гутторр поспешил поднять руки:

    -  Все, все! Извини! Хватит… Ты, видимо, поправляешься. Видишь, как действует турплюк, а ты не хотела…

    -  Ну смотри… - Деваха опустила кулак. - Веди себя прилично с дамами… турплюк!

    Тут взгляд ее упал на толстый огромный «огурец», валявшийся на полу. Глаза девки маслено заблестели. Она буркнула одобрительно под нос: «Ого!» - и, забыв, видимо, что, находясь в беспамятстве, не оценила овощ, подняла его, «взвесила» на ладони и вгрызлась в бурую мякоть.

    -  Мм… Вкусно! - прошамкала она, обгрызая метровый плод, будто кукурузный початок.

    Гутторр, раскрыв рот, смотрел на чудо. Мало того, что совсем недавно гостья устроила истерику из-за непонравившегося ей турплюка, а теперь молотит его за милую душу, - так еще и как молотит!.. Не успел кузнец как следует проморгаться, на столе уже лишь влажно блестели черные, с детский кулак величиной, косточки.

    Деваха сыто рыгнула и спросила:

    -  Есть еще чего пожрать?

    -  Вот, пожалуйста! - Гутторр провел рукой над полом, - Вашей милостью!

    -  Э-эх! - вздохнула девка и принялась собирать с пола более-менее приличные куски пищи, отправляя их сразу в рот.

    Наконец она разогнулась, оправила подол сарафана и вновь рыгнула.

    -  Так кто ты такой, мужик? - спросила она. - Че-то я тебя не помню!

    -  А ты вообще много чего помнишь? - осторожно задал встречный вопрос Гутторр.

    Девка задумалась.

    -  Не много, - вздохнула она наконец. - Разбитая витрина, милиция, Генка Турин, лампочки, два бандюгана каких-то с такими вот рожами… Че со мной было-то? Заплохело вроде бы… - Девка матюгнулась и жалобно глянула на кузнеца. - Че со мной? Где я?.. Покурить дайте, дяденька!

    Гутторр непонятно откуда вынул сигарету, протянул девахе, так же из ниоткуда достал зажженную спичку, дал прикурить и, когда она, плюхнувшись на лавку, с наслаждением затянулась, осторожно спросил:

    -  Больше ничего не помнишь?

    -  Не-а! - выдохнула с дымом девка.

    -  Ну а как тебя зовут, знаешь?

    -  Ну, мужик, я же не трехнутая! - Она сверкнула на него глазами. - Я не помню, что со мной в магазине стало, а до того - в лучшем виде все! Люська я… Мордвинова Людмила Михайловна! - Девка гордо мотнула головой.