Кровь бурлила, требовала ввязаться в бой, уничтожить противника… Но я усмирял себя.

«Армия, — любил говорить отец, — достаточно аморфное образование и жутко неповоротливое. Но всё же поставленное на нужные рельсы, оно способно творить чудеса за счет чёткого распределения и выполнения приказов. Героизм одиночек выигрывает сражение, героизм армейских подразделений выигрывает войну!»

Когда отец отправил меня и мать на фланги, я решил, что он пытается нас таким образом обезопасить, убрать с линии огня. Но, присмотревшись к нашивкам на форме моих соседей, я опешил. На весь фланг всего десяток гридней, остальные воины. Мне стало немного не по себе. Выходило, что если демоны пойдут на прорыв по нашему флангу, то я здесь становился последним рубежом обороны. Это многое меняло.

Попутно анализируя ситуацию, я понял, чем отличается бой в Коктау от сегодняшнего. Там было просто необходимо брать инициативу в свои руки, чтобы спасти людей в неразберихе. Внезапное нападение, казавшееся невозможным, посеяло панику и могло привести к непредсказуемым последствиям.

Тут же присутствовала чёткая координация между родовичами и армией. Ненужная инициатива могла оказаться просто преступной. И дед, и отец знали, что делают. Поэтому я мысленно отсчитывал расстояние между демонами и валом, ожидая своей очереди вступить в битву.

Что там говорил дед Креслав про дальность в пятьсот метров? Демоны на мой субъективный взгляд уже давно преодолели этот рубеж, но родовичи медлили.

— Чего же они ждут? — услышал я нервный вопрос из-за спины. — Неужто соврали?

— Заткнись, — оборвал я паникера на вдохе. — Максимальная и эффективная дальность стрельбы — разные вещи! Ближе подпускают, чтоб зазря не шмалять!

Так оно и было. Когда демоны оказались в трёхстах метрах от нас, в воздух взвились первые стрелы. И не простые. Я успел заметить на древках знакомые коробочки с конструктами родовичей, подобные той, которую мать давала для излечения Годислава Добромыслова. Вспомнились и слова про ёмкость конструктов внутри артефакта до пятисот единиц. Почти замена удару Ярого.

Нет, этих людей на их же земле трогать нельзя. Народная тохарская мудрость? Или общемировая?

— Ярые, гридни, готовсь! — крикнул мой отец, стоило стрелам взвиться в воздух. — Распределяемся по рангам владения. Первыми бьют сильнейшие, затем отходят для подзарядки алхимией. Следом бьют более слабые! И так до конца! Напоминаю, не больше семи пузырьков в сутки!..

Тем временем стрелы долетели до первой волны демонов, осветив тьму ночи яркими вспышками площадных смертоносных заклинаний. Но я с удивлением заметил, что часть горящих стрел как будто запнулась о какую-то преграду, так и не сработав. Какая-то магическая защита или осечка артефактов? Сейчас я скорее склонялся к первому варианту, ведь мать никогда не дала бы мне использовать на отце друга непроверенный экспериментальный артефакт.

С начала речи Креслава прошло всего ничего, а битва уже пошла не по плану.

— Алхимики и зельевары — люди в красных одеждах!.. — кричал мой отец, но я его уже почти не слышал, орущие глотки десятков тысяч демонов перекрывали всё.

Вокруг вдруг стало настолько шумно, что я на какое-то время потерял слух. Не оглох, а просто перестал воспринимать звуки, как они есть. Для меня весь бой слился в единое событие.

Тут был и запах льда и пламени, была вонь демонов, был почему-то даже запах смятой нами травы. А вот из звуков почему-то я лучше всего слышал собственные мысли, а не то, что происходило вокруг.