«Сдохну? — думал он. — Да похрен, зато людей укрою!»

* * *

В штабе было непривычно людно, несмотря на позднее время. Люди суетились, готовились к переброске. Важно было ничего не забыть.

А вот в кабинете генерала Паскевича было, наоборот, невероятно тихо, хотя люди были и тут. Кроме генерала, в кабинете находился ещё и Борис фон Аден.

Ивану Фёдоровичу только что доставили телеграмму, где сообщалось, что демоны атаковали Урум, и от него требуют срочной переброски людей туда. Генерал прочитал телеграмму ещё раз, вырвав её из рук телеграфиста, скомкал лист, изменившись в лице, но справился с эмоциями и не швырнул бумажный шарик, а положил на край стола.

— У нас приказ! — процедил он сквозь зубы, неизвестно к кому обращаясь. — Мы должны двигать в Урум!

Телеграфист после таких слов задрожал и поспешил удалиться.

Борис фон Аден бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Пора выдвигаться с остатками людей к валу, созданному Кемизовым.

— У них Стена и всего лишь пять легионов, — спокойно заметил он, глядя в глаза Паскевичу. — А у нас ущелье, свободный доступ к городу и десять-двенадцать легионов, — фон Аден сверкнул глазами и добавил: — И у нас тоже люди. А гражданских — даже больше будет, чем там. И присягу мы давали, что будем защищать людей. Тут мы нужнее.

Генерал молча встал из-за стола, подошёл к окну и вгляделся в сгустившуюся за окном мглу. Но смотрел он явно не туда, а куда-то вглубь себя, видимо, пытаясь найти ответ. Борис фон Аден смотрел на его спину и прекрасно понимал, что внутри Паскевича сейчас борются долг и здравый смысл. Приказ и жизни людей. Такое бывает в жизни военных. Иногда приказы противоречат требованиям реальности.

Так прошло две или три минуты. Затем генерал отвернулся от окна и опёрся о подоконник.

— Ты понимаешь, что это трибунал? — спросил он, глядя Борису прямо в глаза.

— Я подумаю об этом, если доживу до рассвета, — сказал потомок тохаров.

Они смотрели друг другу в глаза, но это были не просто взгляды. Это была дуэль. Самая настоящая, только без оружия, если не считать таковым взгляд соперника.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы в кабинет без стука не влетел посыльный, запыхавшийся с дороги.

— Донесение от Ярого Кемизова! — выкрикнул он. — Разведчики подали сигнал. Четыре красных!

— Твою мать, — выдал генерал, за чем последовало ещё несколько забористых выражения, а после: — Всех Ярых ко мне!

— Трое из семи, полагаю, уже на выходе из ущелья, — заметил Борис фон Аден. — И их солдаты тоже.

— Это мы обсудим потом, — рыкнул Паскевич, а затем буквально рявкнул в коридор: — Телеграфиста ко мне!

Явился парень, которого сильно выдавали дрожащие руки. Он, видимо, решил, что что-то не так сделал. Но генерал продолжал распоряжаться:

— Пиши! В Урум. В Горном прорыв. Десять-двенадцать легионов. Помочь не сможем. Как отобьётесь, милости просим к нам на помощь! Записал? — спросил Иван Фёдорович.

— Д-да, — ответил телеграфист.

— Теперь в Штаб. Горный, прорыв вне Стены. Десять-двенадцать легионов. Нужна помощь! — дождавшись кивка от телеграфиста, генерал продолжил: — И продублируешь штабную в ВАМ ХЕР…

— Куда? — не понял телеграфист.

— Столичная Академия магии имени Харитонова. Декану боевого факультета Бутурлину.

— Есть продублировать! — наконец, собрался с силами и мыслями телеграфист.

— Отправляй, — приказал генерал. — А после дуй на Стену к местным коллегам и дублируй две последние, пока не получишь ответ хоть откуда-то.

Сам же Паскевич подошёл к шкафу, вынул оттуда генеральский китель и накинул на плечи.