— Боевая ведьма получается оказалась вместо травницы? — уточнила вторая.

— Типа того, — согласилась с ней первая. — Думали, что из родовичей сила будет, по матери. А оказалась огненная тохарка. Теперь решают с ней вопрос. Там за неё влиятельные люди просят. Но служащие два дня последствия устраняли.

— Кошмар, конечно, — вздохнула вторая. — А ещё говорят, что у нас работа несложная. Вот так учишь-учишь, а она из тебя раз и факел сообразит! Это ещё хорошо, что никто не пострадал! Так, ну и где эту Дезидерию носит?

— Иду-иду, — откликнулась женщина.

Но перед тем, как подняться с места, глянула на цветы. Ей показалось, что её сердцелик расправился и стал чуть более уверенным в себе. Хотелось бы. А, если всё так, то, возможно, действительно нет никакого смысла сердиться на фон Адена? Он правду сказал. Иногда обстоятельства оказываются сильнее нас.

Глава 18

Екатерина Алексеевна ужинала у себя в покоях в полном одиночестве, наслаждаясь перепелами, фаршированными клюквой, щучьей икоркой, поверх брускетты, ломтиков хлеба с маслом и специями, как их называл Джованни Росси, и белым вином. Дядя вошёл пружинистой походкой, перед тем, правда, постучавшись для вежливости.

Пришлось звонить в колокольчик, чтобы принесли ещё один набор приборов. Оба Светозаровых считали, что обсуждать дела во время еды мало того что невежливо, так еще и отвлекает от наслаждения вкусами. Потому лишь отложив приборы и наполнив кубки, они смогли перейти к разговору.

— Как тебе кандидаты? Приглянулся кто-то?

Императрица покачивала бокалом любуясь золотыми искрами в напитке.

— Визуально-то выглядят терпимо. Неплохо сложены, манеры имеют, в носу никто не ковырялся и сопли занавеской не вытирал…

— Не слышу воодушевления в твоём голосе, — Иосифу Дмитриевичу частенько приходилось выступать ещё и духовником при племяннице. Все же женщины — создания нервные, а уж императрица с её набором фобий и вовсе во всех видела предателей.

— Какое там воодушевление. На опасность-то никто из них не отреагировал.

Одна простая фраза звучала как приговор всем кандидатам разом.

— Ты про инцидент с послом?

— О нём родимом. Я сначала ох как разозлилась, что перспективные переговоры сорвали. Паскевич, идиот старательный, и тохары эти…

Тут уж и Екатерина Алексеевна и вовсе слов не нашла. Приличных. А неприличными спасителей вроде как крыть не подобало.

— А потом подумала, а если бы и правда нападение? Все стояли, дядя. Все! Только Паскевич рванул да фон Аден, юное дарование… Ему бы меня добить дать в свете отношений наших родов… А он спасать бросился. И вот как это понимать? Что империя держится на юных отважных безумцах да на исполнительных идиотах?

— Родовичи врагами нам никогда не были, — постарался осторожно возразить Иосиф Дмитриевич, зная отношение к вопросу племянницы.

— Ты это Молчащим скажи и Карагоровым, которые отцу моему мозги спекли, — окрысилась Екатерина Алексеевна.

— Там, уж прости, мы сами были виноваты, менталистов как расходники меняли.

— Они и есть ресурс для империи, — словно мантру повторила мнение покойного императора Екатерина Алексеевна.

— Это для тебя они — ресурс, а для клана — дети, братья, сестры, отцы, матери. Так что умерять нужно аппетиты. Ты почему думаешь, мы из приезжих начали больше менталистов брать? Своих беречь начали. У нас несколько родов поменьше вымерли, а уж сколько в подполье ушли и не проверить. И то заметь, те же Рароговы при всей нелюбви за нас выступили, и Морозовы — тоже. Креслав и Ледобор ещё старых порядков. Считают худой мир лучше доброй ссоры. Утопить страну в войне не дали.

— Это мы не позволили! — возмутилась императрица, залпом выпивая вино в бокале.