— И что теперь? — Ада достала марлевый тампон, налила на него спирт и принялась обрабатывать лицо молодому человеку. — Тебе лично это как-то жить мешает?

— Я привык к другому отношению, — проговорил он.

— Послушай, — Ада плавными движениями приводила лицо Николая в порядок. — Ты вообще не при делах. Это все дела твоего дяди, в конце концов. Вон, смотри на Артема Муратова. Он-то живет как-то, с учетом того, что все вокруг считают его отца предателем.

— Ты не понимаешь! Я ничего не сделал, чтобы заслужить это клеймо! — воскликнул Голицын.

— Николай, — проговорила Ада, — ты же пойми: нормальные, адекватные люди будут тебя воспринимать исключительно по твоим делам. Поэтому вообще не вижу проблем для беспокойства. А ненормальные и неадекватные, зачем они тебе нужны? А всех, кто делал тебе пакости и прочее дурно пахнущее, записывай карандашиком в блокнотик, пригодится.

Она прикоснулась тампоном к ранке, и Николай поморщился.

— А если у тебя болит где-то там… самомнение и прочее, так добейся того, чтобы ты сам из себя что-то представлял, а не отождествлялся с какой-то другой фамилией. Чтобы, слыша твоё имя, не о дяде твоём думали, представляли тебя и затыкали бы свой язык куда поглубже, — заключила Ада.

Тут Голицын зашипел, потому что тампоном, пропитанным спиртом, она прижгла ему рассеченную бровь, и Николаю стало очень больно.

— Так я что-то не понял, — усмехнулся он сквозь гримасу боли, — а где та нежная фиалка, которой я букеты таскал в самом начале учебного года?

— Ну, знаешь ли, — сказала она, — несколько недель тренировок выбили из фиалки все лепестки. И это стараниями половины контрактников на Стене.

— Ничего себе! А как это? Зачем? — не понял Николай и нахмурился.

— Ну, а каково, ты думаешь, мне было сюда поступить? Я поступала на общих основаниях. Не за красивые глаза, сиськи или задницу. Я тут, знаешь ли, сама постаралась.

— В смысле? — Голицын остановил руку Ады и смотрел ей прямо в глаза.

— В коромысле, — ответила ему девушка, освободила руку и продолжила свои манипуляции. — По итогу моих тестов у меня было бы восемьдесят седьмое место из ваших девяноста. Так что не надо на меня смотреть такими глазами. Я на своем месте.

— А какой у тебя ранг? — поинтересовался Голицын.

— Граница с гриднем, — ответила Ада.

— Вот оно что, — усмехнулся Николай. — Так может, за тобой ухаживать надо было как раз по причине хорошей генетики?

— Ой, ну какая генетика, Коля! Ты — лёд, я — пламень. Что у нас может быть общего? Какая генетика? Кого мы породим, в конце концов? Нет, ничего хорошего, из этого не выйдет.

Но Николай смотрел на Аду такими глазами, как будто увидел в ней что-то новое, какого-то совершенно незнакомого для себя человека.

И в этот момент резкая вспышка ослепила их обоих. А когда они смогли проморгаться и прийти в себя, то увидели, что прямо на них со стороны телепорта летит лавина демонов.

Голицын подхватил Аду чуть ли не на руки и принялся отступать к стадиону. Но было уже поздно. Демоны оказались прыткими и отрезали их от входа. Поэтому Голицыну и Аде пришлось отступать в другую сторону, к капищу.

Ада понимала, что от такого количества противников вдвоем им отбиться будет крайне сложно. Но она чувствовала, как рядом шевелится сонное капище.

«Помоги, — попросила она, — капище, помоги нам».

Но ответа пока не получала. Однако, несмотря на это, они с Николаем продолжили бегом пятиться к капищу, на ходу отстреливаясь боевыми конструктами.

* * *

Мое сознание выхватывало кадры происходящего, составляя из них плюс-минус цельную картину.