Но тут же пилот снова нахмурился.

    – Что-то еще? – поинтересовался я. Но тут же увидел и сам.

    Неизвестно откуда возникло и теперь летело – справа, параллельным курсом, на расстоянии метров тридцати – несколько (шесть или семь) странных светящихся шаров – размером, как показалось мне, с человеческую голову. Поверхность их, если вглядеться, переливалась.

    – Что это? – невольно вырвалось у меня.

    Капитан пожал плечами:

    – Никто не знает. Но после войны их развелось немало. Они не нападают, но все же приходится остерегаться. Может, они взрываются?

    Больше я не спрашивал. Потому что понял: это те самые энобы, о которых предупредил нас Мастер. Энергия и информация. Хорошо, если только это…

    Они сопровождали нас почти полчаса. Потом резко отвернули и стали снижаться.

    Ничего страшного не произошло.

    14

    Мы долетели без приключений. Приземлились, однако, не там, где я ожидал: не на крыше правого крыла Жилища Власти, где была оборудована площадка для легких аграпланов и вертушек. И даже не на площади, на которую выходил Главный подъезд. Я не обиделся: через этот вход принимали лишь высоких гостей, я же сейчас был неизвестно кем. Но все же, оказавшись на земле, я удивился: уж слишком далеко мы пpиземлились, на пятачке среди развалин то ли Первого, то ли Второго городского пояса. Удивительно, как удалось пилоту втиснуть машину меж хребтами изломанных бетонных плит. Хотя – вспомнилось – они же горцы, Ястрины пареньки, так что ничего странного. Мог бы сесть и поближе…

    Эту мысль я высказал капитану. Он глянул на меня достаточно хмуро:

    – Мы, конечно, пробились бы. Но приказано не подвергать вас риску.

    – Жилище Власти, что же, захвачено? Кем?

    – Властелином, – буркнул он. – Ладно, пошли.

    Некоторое время я жалел о том, что не занимался альпинизмом; потом привык, отделавшись парой синяков. Правда, оба солдата подстраховывали меня. Мы одолели «хребет», спустились по противоположному его склону (когда-то здесь проходила улица) и вошли под каким-то чудом уцелевшую арку, что вела раньше, видимо, во двор, теперь же представляла собою тупик, до половины заваленный битым кирпичом. Арка была очень старой, судя по виду кирпичей; потому, наверное, и устояла.

    Я подумал было, что здесь мы будем дожидаться чего-то. Но капитан не собирался задерживаться. Почти на границе завала оказался канализационный люк, присыпанный кирпичной крошкой. Я не заметил его сразу, потому что глаза не успели привыкнуть к темноте. Капитан скомандовал по-своему. Один из его солдат остался у входа, изготовив свой автомат к бою, второй стал поднимать крышку люка, сметя с нее мусор.

    Потом мы спустились по скобтрапу. Солдат, прикрывавший нас, влез последним и надвинул крышку на место. Колодец был неглубоким. Внизу оказалось сухо. Капитан зажег фонарик. Он шел первым, я – третьим, на всякий случай считая шаги. Ход постепенно расширялся, потолок уходил ввысь. Мы прошли, по моей прикидке, около двух километров, когда капитан сделал знак остановиться и стал шарить лучом фонарика по стенам.

    – Наши доски, – пробормотал он. – Куда, к дьяволу, девались доски?

    Я тоже стал оглядываться. У меня и раньше были подозрения, что ассариты видят в темноте хуже, чем мы, земляне.

    – Вон они, впереди. Они нужны?

    И я сделал шаг вперед.