|
– Эва… – Чижиков, не раз бывавший в институте и привыкший к его запущенности, откровенно удивился. – У вас что, ремонт сделали? – Ну не везде… – Сумкин решительно завернул за угол, и друзья оказались в просторном сводчатом подвале, заставленном столиками. Пожилая женщина в белом халате руководила кофеваркой и выдавала бутерброды. – Не все сразу, старик. Нам из Москвы бабло понемногу поперло. Кто то там слишком расслабился, вот и просочилось маленько. На буфет с курилкой хватило, а там… Сумкин не закончил фразы и устремился к кофеварке. – Два кофе, Валь Петровна! Бросил на блюдце две смятые десятки. – Это чего, у вас кофе всего по червонцу? – удивился Котя, когда они перешли в соседнюю комнату – собственно курилку. Здесь были мягкие диванчики, стол с пепельницами и натужно гудевшая вытяжка. – Свет и воздух! – широко взмахнул свободной рукой Сумкин и плюхнулся на ближайший диван. – А кофе… Кофе у нас, старик, по бартеру и потому такой дешевый. Сумкин достал из кармана обвисшего пиджака пачку «Кэмела», варварски оборвал у сигареты фильтр и щелкнул зажигалкой. – Садись давай, Чижиков! В Китай, значит, собрался? Ух, и завидую я тебе! Судьба профессионального китаиста Федора Михайловича Сумкина нечасто преподносила ему такие подарки, как поездка в страну изучаемого языка, а предпринять подобный вояж за собственный счет Сумкин возможности не имел – за скудостью бюджета российского востоковедения. Поэтому Сумкин завидовал Коте, но не по черному. Зависть его была чистая. Сумкин вообще был светлый человек. – В Пекин едешь? Слу у ушай, там есть один книжный магазин, вот я тебе нарисую… – Федор, посыпая себя пеплом, зашарил в карманах. На свет явились скомканный платок в клеточку, обломки от нескольких авторучек, замусоленные автобусные билеты и смятые визитные карточки, наконец сыскался маленький и тоже изрядно поживший блокнотик. – Я тебе тут нарисую, как добраться, название книжки напишу. Купишь? – требовательно блестя очками, уставился на Котю Сумкин, занеся над чистой страничкой обкусанный карандаш. – Куплю… наверное, – на всякий случай ответил Котя. Он еще не очень представлял себе, как сложится его жизнь в Китае, но друга огорчать не хотел. – Я тебе денег сейчас… Сумкин полез в брючные карманы, вытащил комок купюр, стал расправлять. – Федор Михайлович! – А? – поднял голову Сумкин, близоруко щурясь. – Погоди ты! Сбил. Снова придется считать! И Федор беззвучно зашевелил губами, азартно считая деньги. – Федор Михайлович!! – Ну?! – Сколько твоя книжка стоит? – Ну… юаней тридцать. А что? – Не парься, старик, – Чижиков достал сигарету и отхлебнул кофе из пластмассового стаканчика, и был тот кофе отвратительным. Он не знал, сколько это – тридцать юаней, но Коте очень хотелось побыть щедрым и великодушным. – Потом как нибудь рассчитаемся. – Серьезно?… Нет, ты не думай, старик, я теперь кредитоспособный… – Федор Михайлович, ты достал, – сообщил приятелю Чижиков. – Убери свои деньги. Понял? – Понял! – Сумкин охотно скомкал купюры и сунул обратно в карман. – Сейчас план нарисую… – Федор Михайлович, перестань суетиться, а? Планмэйлом пришлешь, а то ведь я твои каракули в жизни не разберу. – Это ты верно заметил, это ты правильно. Знаешь, как побольнее меня обидеть, – кивнул Сумкин. – Зато у меня прекрасный иероглифический почерк. Что, съел? – Так. Вот тебе ключи. Ключики. От квартиры. Не потеряй. Я позвоню тебе из аэропорта, тогда можешь заселяться. – Потерять? Да не в жисть! Когда ты вернешься, ключей будет в два раза больше, – туманно пообещал Сумкин. |
