– Что?

– Как там тот... ну, второй?

– Замолчал. Так или иначе, там все кончено.

– Пап, а ты выдержишь?

– Что?

– Ну, если тебя начнут так?

– Это не должно тебя беспокоить.

– То есть как это? И должно, и беспокоит. Я и человек, и мужчина, и Эстергази, между всяким прочим! Если ты меня настолько не уважаешь, фигли было лезть спасать.

– Мелкий, цыц!

– Есть цыц. Только без инициативы все равно не получится. Ничто никогда не идет по плану.

Назгул вздохнул, теперь раздраженно.

– Тогда обговорим ее пределы. Есть у доктора запас твоих проб?

– Угу, в холодильнике.

– Тебе доступны?

– Достану. Что с ними сделать?

– Сунуть в микроволновку, чтобы не достались врагам. Сделаешь?

Брюс пожал плечами: задание выглядело пустяковым, из разряда «займи дурака, чтоб под ногами не путался».

– Это важно, – сказал Назгул. – Это наши гены, мои и матери. И твои. Никто не должен их использовать без нашего ведома. Пока мы контролируем свои гены, мы – семья.

О как!

* * *

Из двух частей мы состоим,

не равных в весе и значении:

из тела, духа – а мученье

дано в противоборстве им.

Но расстается тело с духом,

когда земля нам станет пухом...

А. Дольский. «Баллада о душе и теле»

– Получилось? – спросил доктор Спиро, глядя на линию осциллографа, прямую, не прерываемую ни единым импульсом.

– Тебе лучше знать, – сдержанно отозвался доктор Ванн.

– Ну... из всего, что мы о них знаем, я с уверенностью взялся бы утверждать, что его тут нет.

Дрожащими от возбуждения руками он принялся лепить датчики на слиток никеля, выложенный рядом на лабораторный столик, нервно косясь при этом на осциллограф.

Ни единого всплеска. Ничего.

– Из того, что ты рассказал мне, Спиро, явствует, что и здесь его нет.

– Где же он тогда?

– Это ты мне расскажи. А я, так и быть, обязуюсь вывернуть карманы.

Спиро передвинул слиток и зачем‑то заглянул под стол, словно беглая душа могла там скорчиться.

– Предполагается, что он переброшен сюда. – Он поковырял пальцем слиток.

– Кем предполагается?

– Ну... радиусом действия поля. Родственной субстанцией...

– А может, ты его убил?

– Он уже мертв. Не глупи, Ванн. Суть феномена Назгула в том, что душа бессмертна. Она может быть или здесь...

– ...или еще где‑то.

– Смешно тебе?

– Не больше, чем было бы тебе в подобной ситуации. Что там у тебя с радиусом действия поля?

– А что у меня с радиусом?

– Как действует эта штука? Причиняет ему невыносимые муки?

– Ох, Ванн, ну и ассоциации у тебя! Чему там болеть? У него пет нервов. Рассматривай это как своего рода экзорцизм, не более...

Доктор Ванн покрутил головой, хотя казалось, что он с большим удовольствием покрутил бы у виска пальцем.

– А что изменилось бы, если б он угодил в этот твой слиток? В радиусе действия поля что на что он, прости, меняет? На его месте я рванул бы куда подальше.

Спиро выглянул за ширму, Норм встретил его непонимающим взглядом. Души нигде не было видно.

– И ты учти еще, – добавил доктор Ванн, – меня никто пока не убедил, что там вообще что‑то было.

– Мы сделали что‑то другое, – пробормотал Спиро. – Зиглиндиане перемещали душу пилота посредством полного разрушения первичного носителя.