|
Невольно отмечаешь такие вещи, когда ежедневно имеешь дело с детской модой. Из чистого понта это бюстье, потому как нечего ему там еще скрывать или подчеркивать. Девчоночка не старше Брюски. И в изящной золотой змейке вокруг запястья ИД‑браслет не сразу признаешь. «Ее зовут Мари, мам. Чья‑то высокопоставленная дочка, ну, неважно». Красавица. Из тех, про кого прежде даже, чем родиться, известно – будет красавицей. Вторая попроще: льняная блондинка с голубыми глазами, в полосатом хлопчатом платьице. И волосы длинные, хоть в косы их заплети, хоть так пусти. На таких в рекламных журналах большой спрос. Чтобы выявить в ней «изюминку», нужен стилист получше теперешнего или просто умная мама. Это Игрейна, компаньонка при первой. Подружка по найму, заодно и горничная. Вместе живут, вместе учатся, вместе выехали на каникулы на дикую планету. Вдвоем, оно же как на двух ногах. Откуда? Вот этого не сказали, переглядывались и хихикали, но он вытянет, вот увидишь, мам! Спорим? Говорок меж ними шелестел непрестанно, создавая за пределами «конуса тишины» ровный, почти неслышимый фон: словно прибой или, к примеру, ветер. Играли в географические названия, в ассоциации, в ниточку... Во все, на что оказалась горазда неистощимая фантазия Игрейны. Все оставшееся время эвакуации Брюска провел, свинтившись в талии штопором, а потом и вовсе лежа на пузе в кресле, разложенном назад.
– А я на лошади ездила. Верхом. На настоящей. Живой. – А я флайер водить умею. – А Грайни языком до носа достает. – Это... пусть покажет! Несколько минут вся компания молча, предельно сосредоточенно пыталась воспроизвести увиденное. – А я зато плавал с ламантином. Вот это уже вранье. Но оно спровоцировало ажиотаж: мол, а каков ламантин на ощупь, и как на нем сидеть‑лежать, и за что держаться, а это, видимо, и было целью рядового. Сегодня вместо туристического завтрака раздали армейский рацион. Плитку шоколада оттуда рядовой как раз артистично проигрывал в скрэббл. «Это, мам, тонкая политика. Ты заметила, Грайни Мари всегда поддается?» Это не есть хорошо, рядовой согласен. Но в каждом монастыре свои правила. Кресла вроде черепицы раскладываются. Голова одного над коленями другого. Днем держать спинку поднятой – хороший тон. Натали вынуждена была спросить, не мешает ли ее сын соседу сзади. – Нисколько. Не беспокойтесь, мадам. Сперва думала, что он отец темненькой, и до сих пор считала бы так, когда бы ни разговор Мари по комму. Некое отдаленное сходство меж девочкой и мужчиной было, вероятно, всего лишь расовым. Брюска‑то вон тоже черноволос и кареглаз. В жизни не видела более ненавязчивого и апатичного существа. Натали и слышала‑то соседа, только когда тот суставами пальцев похрустывал, потягиваясь. Смотрел, как она успела заметить, Игры, все виды подряд. Девчонками своими командовать даже и не пытался, а больше дремал, лишь иногда перебрасываясь парой слов с Игрейной по правую руку. «Меня тут нет» – оптимальная тактика для переполненного пространства. И правильно. Если от тебя ничего не зависит, сделай одолжение – помолчи. «Телохранитель, – пояснил для матери Брюс. – Норм – классный парень, он мне устройство термической бомбы рассказал». С Брюсом они за руку здороваются. Выглядит комично, но что‑то, без сомнения, значит. Стараниями бабушки Брюска кто угодно, только не демократ. Правда, критерии отнесения в категорию «кто попало» у него очень уж свои . Само собой, кто этакую принцесску одну гулять отпустит? Удивительно, что их не пять. Впрочем... бывают такие, что дюжины стоят. Из этих, что ли? Серые брюки в армейском стиле, все в карманах, черная футболка. Накачанный. Побритый. Из категории достойных сопровождать юную леди. Впрочем, ну его. Брюска ведь задразнит. |
