Условия посадки максимально близкие к реальным. Сядем. В снежок – оно даже мягче. Вспомнить, куда приходилось сажать «Балерину» за последние десять лет, так впору беллетристику писать. Может, и займусь на старости лет. Или если догонят. Интересно, много ли свободного времени в галактической тюрьме?

На руины следует смотреть из космоса: стоя среди них, сроду не догадаешься, где что. А так – вот она, посадочная площадка, как на ладони. Мы фотографировались тут когда‑то, сбившись в кучу всем выпуском. Сдернуть маски, поднять очки – «сы‑ы‑ы‑ыр»! – и бежать в корпуса, пока глаза не замерзли в ледышки.

Кирилл запел «Балерину» со стороны наползающей тени. Садился на репульсорах, легкий перемороженный снег взвился тучей и осел, скрывая корпус.

– Зачем мы здесь? – спросила Натали, до сих пор молча смотревшая в мониторы.

– Нам же нужна какая‑то база. Я знаю, что делаю.

Это прозвучало резко, и она не стала спорить. Просто замолчала. Это молчание за спиной заставляло Кирилла торопиться и совершать ошибки, а потому злило. Все, что тут делается, делается для нее!

На «Балерину» надвигалась ночь: Кирилл специально сел так, чтобы тьма скрыла их. А завтра тут будет один большой сугроб. Никто нас не найдет. Никто не помешает искать нам.

– Норм! – крикнул капитан. – Вы пойдете со мной. Вы мне понадобитесь.

Тепло одевшись и укутав лица шарфами, мужчины выбрались наружу, оставив Натали дежурить у мониторов и заодно приглядывать за Грайни. Это последнее было сделано с постыдным облегчением: проще взрывать вражеские корабли, чем сидеть подле ребенка, который знает, что его не спасут.

Ветер резал, как тысяча ножей, брошенных навстречу, ледяные иглы вонзались в кожу вокруг очков, и передвигаться по равнине оказалось проще всего, держась в кильватере робота. Норм пер вперед как танк, лишь изредка поворачиваясь, чтобы уточнить у Кирилла дорогу.

Они шли по кратчайшему пути к гряде пологих холмов, которые на самом деле были не чем иным, как отвалами выработки. Извивающаяся гряда походила на спину снежного дракона, лощины и распадки в ней полнились глубокой синевой, и Кирилл внезапно пожелал, чтобы усталый взгляд Натали остановился на самом гребне, окрашенном пламенем под лучами заходящего солнца. Холмы прикрыли идущих от ветра и позволили выпрямить спины, зато снег стал глубже. Спасибо, хоть сила тяжести тут раза в два меньше нормы. Зато уж и воздух высокогорный, разреженный и такой холодный, что вдыхать его можно только через подшлемник, обвязанный шарфом. И то Кирилл избежал бы этой радости, если б мог.

Норм торил тропу по целине, но даже ступать в его следы было вовсе не легким делом. Приходилось смотреть вперед и вниз не более, чем на три шага. От этого кружится голова, в точности как если бы ты стоял по колено в воде и смотрел на быструю воду.

– Эй! – крикнул Император. – Подожди! Есть сигнал, сейчас конкретно пойдем!

Пальцы гнулись чертовски плохо, и пока он выковыривал из‑за пазухи электронный «поводок», все время боялся, что выронит его в снег. Оранжевая лампочка изредка мигала: слабенький сигнал есть. Одна хорошая новость: тащиться обратно в темноте по заснеженной равнине, ничего не найдя, было бы совсем не весело.

– Что мы ищем? – спросил Норм. Он шел впереди вдоль отвесной стены, цепляясь плечом за острые камни.

– Вход, – лаконично ответил Кирилл.

«Поводок» в его ладони начал вибрировать. И вовремя. Холод уже приливал к сердцу, слюна замерзала во рту.

– А обратно как?

– Там снегоходы есть. Так... – Вибрация «поводка» стала ослабевать. – Проскочили.