― Вам не нужно было пробуждать его ревность.

― Вы из‑за этого перестали в него верить?

― Нет, но у него был мотив. Ревность ― опасный инструмент, и не стоит на ней играть, особенно без веских оснований.

― Да ясно, чем она занималась с белым мужчиной, поздно ночью, в своей комнате.

― У нее была только одна комната.

― Да.

― Где же еще она могла принимать посетителей?

― Я позволяла ей пользоваться гостиной. У меня хорошая гостиная.

― Вероятно, она хотела сохранить визит в тайне.

― Почему это, интересно узнать. ― Вопрос заключал в себе ответ.

― Есть масса причин, по которым мужчина может навестить женщину. Как он выглядел?

― Я видела его всего секунду, под уличным фонарем на углу. Обычный мужчина, среднего роста, средних лет. Походка немножко вялая. Лица я не рассмотрела.

― На одежду обратили внимание?

― Да. На голове какая‑то нахлобучка ― то ли шляпа, то ли панама. Яркий пиджак. Брюки потемнее. По виду нереспектабельный.

― По сути тоже, миссис Норрис. Но могу вас уверить, что он приходил к Люси по делу.

― Вы с ним знакомы?

― Его зовут Макс Хейс. Он частный детектив.

― Как вы?

― Не совсем. ― Я собрался подняться, чтобы идти.

Она удержала меня, положив ладонь мне на локоть.

― Я слишком много наговорила, мистер Арчер. Вы по‑прежнему верите, что Алекс невиновен?

― Конечно. ― Но меня тревожил мотив, которым она снабдила сына.

Почувствовав мое сомнение, миссис Норрис печально меня поблагодарила и отняла руку.

Глава 19

Кабинет Брейка, маленькая пустая каморка, был выкрашен той же зеленой краской, что и коридор. Под потолком на металлических креплениях висели батареи, извивавшиеся, как железные кишки. Единственное крошечное окошко высоко над головой выхватывало голубой квадратик неба.

Доктор Беннинг неловко сидел на жестком стуле у стены, держа на коленях шляпу.

Брейк в своей обычной оживленно‑флегматичной манере говорил по телефону, стоявшему на его столе:

― Я занят, вы что, не слышите? Пусть дорожная инспекция разбирается. Я уже двадцать лет ничего общего с этим не имею.

Он повесил трубку и, словно граблями, прошелся пятерней по своим белесым волосам. Потом изобразил, будто только что заметил мое присутствие в дверном проеме.

― А! Это вы. Решили удостоить нас своим визитом. Входите и садитесь. Вот док говорит, что вы активно интересуетесь этим делом.

Я сел рядом с Беннингом, который виновато улыбнулся и приготовился что‑то сказать, но Брейк продолжал:

― Раз ситуация такова, давайте сразу кое‑что проясним. Я не играю в одиночку. Я приветствую всяческую помощь, от частных полицейских, от граждан, от кого угодно. Я, например, рад, что вы прислали дока, чтобы лишний раз освидетельствовать труп.

― Что вы думаете о самоубийстве?

Брейк отмахнулся от моего вопроса.

― До этого я еще доберусь. Сначала мы должны определиться. Если вы собираетесь заниматься этим делом, допрашивать моих свидетелей и вообще хлебать со мной из одного котла, я должен знать вашу позицию и позицию вашей таинственной клиентки.

― Та моя клиентка со мной порвала.

― Тогда что у вас за интерес? Вот док говорит, вы считаете, что мы стараемся упрятать за решетку мальчишку Норриса.

― Я не совсем так выразился, ― вмешался Беннинг. ― И я согласен с мистером Арчером, что парень, вероятно, невиновен.

― Это ваша точка зрения, Арчер?

― Да. Я хотел бы поговорить с Алексом...

― Еще успеете. Вас, часом, не его мамаша наняла? Чтоб путать мне карты.

― У вас мания преследования, лейтенант?

Его лицо на мгновение потемнело, как склон холма, по которому пробежала тень облака.