– Да ничего, я думаю, – спокойно отозвался Хэдд. – Я знаю, у благородных так водится.

– Вот именно. А я ничем не лучше других Фэрчайлдов, черт побери! Такая же гнусная личность!

Йен пытался выдержать свой задорный тон до конца, но это у него не получилось, и он сбивчиво пробормотал:

– Только я своей гнусностью не наслаждаюсь.

– Ты, стало быть, самый порядочный.

– Да ты что! Скажешь тоже! Если я и переживаю, что мне приходится соблазнить женщину, я от этого не делаюсь лучше, чем вся эта прокаженная семейка.

Йен слишком поздно заметил суховатую нотку в голосе Хэдда.

– Да ты смеешься надо мной!

– Может быть, и так.

Хэдд вытянул свои длинные ноги и скрестил их в лодыжках.

– Ты не жил с ними, как я. Повезло тебе, повезло… – пробормотал Йен.

Тут он сбился с мысли, заметив приставшие к его жилету соломинки, особенно в одном месте. Смахивая их, он почувствовал под рукой влажность и никак не мог понять, кто бы это его облил. Он расстегнул жилет и подложил руку под мокрую ткань.

– О чем я? – Мысли путались в его пьяном сознании.

– О том, что ты обхаживаешь молодую леди ради ее денег.

Его планы в отношении Мэри так быстро пришли ему на память, что он понять не мог, как это он о них забыл.

– Каждый раз, когда она мне улыбается, каждый раз, когда она со мной танцует или смеется, я почти готов во всем признаться и просить прощения.

Хэдд отхлебнул из бутылки.

– А почему бы и нет?

– Да ты не дури. Как я могу пойти на попятный? Это же был мой план. Впервые все семейство меня зауважало.

Впрочем, откуда это мне в голову пришло, подумал Йен.

– Но если я отступлюсь теперь, они меня просто выставят вон. Положим, мне наплевать, что Фэрчайлды обо мне подумают – с их мозгами они и думать-то неспособны – но я слишком долго с ними прожил. Они уже полностью развратили меня. Я ничего не могу поделать.

Это так и было на самом деле. Прошли годы прежде чем Йен обнаружил в себе безнравственность, которую остальные Фэрчайлды так непринужденно выставляли напоказ. Теперь он понимал, что в этой безнравственности была своя притягательная сила.

– Одной женщине, считающей меня порядочным человеком, не изменить меня.

– Если ухаживание именно за этой тебя смущает, почему бы не найти другую богатую наследницу? – с любопытством спросил Хэдд.

– Приглашены были только четыре наследницы, – сообщил ему Йен. – Остальных от меня скрыли, сам знаешь, какая у Фэрчайлдов репутация, да еще эта незаконнорожденность вдобавок. Нет, для меня есть только одна.

– Жаль – Хэдда вся эта история скорее позабавила, чем встревожила.

Удерживая дрожь в руке, Йен поднес бутылку ко рту и, запрокинув голову, отхлебнул, сморщившись, когда стекло звякнуло о его зубы. Опустив бутылку и вытерев губы кружевной манжетой, он сказал:

– И теперь я уж добьюсь, чего хочу и когда хочу, иначе последствия падут на мою же голову. Что ты на меня так смотришь?

– Как? – уточнил Хэдд.

– Ну, как будто ты знаешь что-то, чего мне неизвестно. Уверяю тебя, что я доведу это дело до конца.

Когда он подумал о своем положении в доме Фэрчайлдов, его решимость еще больше окрепла.

– Не желаю больше терпеть лишения. Мне надоело вечное унижение. Я никогда, ни за что не стану больше зависеть от Фэрчайлдов.

– А эта молодая леди, за которой ты ухаживаешь? – Хэдд поводил пальцем по горлышку бутылки, которую он все еще держал в руках.