Кузнец встретился взглядом с Герейнтом поверх ее головы.

— Ее жених подтвердил, что они были вместе, гуляли, а потом вдруг оказались среди банды мятежников Ребекки, разбегавшихся в разные стороны, — пояснил Герейнт. — Мисс Вильямс твой друг, Алед?

На одну секунду Марджед показалось, что кузнец сейчас лишится сознания.

— Можно и так сказать, — ответил он.

— Ясно, — тихо произнес Герейнт за ее спиной.

Как это странно, подумала Марджед, они снова вместе, все трое, как часто бывало в детстве, когда Герейнт затевал какую-нибудь новую проказу. И все же теперь между ними пролегла глубокая пропасть, на одной стороне которой был Герейнт, а на другой она с Аледом. И отношения между ними теперь ужасно натянуты.

— Я свободна и могу идти? — спросила она.

— А разве есть причины считать по-другому? — раздался высокомерный голос графа Уиверна за ее спиной. — Всего доброго, Марджед.

Она умчалась, бросив лишь торопливый взгляд на Аледа, когда проходила мимо. Слава небесам, что она сумела вовремя предупредить его, чтобы он ничего не выболтал по неосторожности, как она.

Она ломала голову, почему Герейнт притворился, будто не поверил ей. Почему отпустил ее? Быть может, он пытался каким-то образом загладить то, что сделал… или скорее не сделал… для Юрвина? Неужели ему не все равно?

Он повел ее домой кратчайшим путем, сначала верхней дорогой у северной границы парка, затем по холмам до отцовской фермы. Он выбрал этот путь специально, чтобы миновать деревню. Они шли рядом и молчали, пока не остановились по взаимному согласию у выхода из парка. Совсем недалеко от того места, где накануне они устроили пикник и обручились.

Лицо Сирис ничего не выражало. Она смотрела под ноги. У Харли защемило сердце.

— Сирис, — заговорил он, — они с тобой плохо обращались?

— Нет, — почти беззвучно произнесла она, покачав головой.

— Ты предала меня, — сказал он.

Только тогда она посмотрела ему в лицо. Взгляд ее был спокоен, хотя в глазах читалась боль. Он понимал, что не стоило так говорить. Предательство было взаимным, с его стороны даже большим, потому что он специально расставил ей ловушку.

— А я предал тебя, — добавил он.

— Да. — Она смотрела все так же спокойно, но теперь печально. — Почему ты им солгал?

— Потому что во всем виноват только я один, — ответил он. — Потому что тебя можно обвинить только в преданности своему народу. Потому что я люблю тебя.

Она вновь потупилась.

— Кто это был? — спросил он. Она слегка покачала головой.

— Кузнец? — Ему не хватило одного беглого взгляда, чтобы узнать всадника, тем более что он больше смотрел на Сирис, чем на человека, с которым она уехала, но всю ночь его терзала мысль, что это был кузнец.

Она уставилась в землю.

— Ты провела с ним ночь, Сирис?

Он знал, что это так. Ему пришлось возвращаться пешком от разрушенной заставы, тогда как она была на коне. Вероятнее всего, она добралась домой задолго до того, как он дошел до конца тропы, ведущей к дому ее отца. Но он все равно провел остаток ночи, наблюдая за домом. Поджидая ее на дороге, он старался убедить себя, что она давным-давно крепко спит в своей комнате. Она вернулась домой на рассвете, со стороны Глиндери.