Его рука по-прежнему лежала у нее на животе. Там, где рос их малыш. Их ребенок — его и Марджед. Он наклонился и прижался лбом к ее шее.

— Марджед, — тихо произнес он, — прости меня. Прости меня.

Она повернулась, но сначала резко повела плечами и отбросила его руку. Лицо у нее пылало от гнева.

— Вот так просто? — воскликнула она. — Я прощу тебя, пролив несколько слезинок? И выйду за тебя замуж, потому что ношу твоего ребенка? И мы будем жить долго и счастливо?

«Так все-таки лучше», — подумал он, хотя не знал, что ответить.

— Я сказала графу Уиверну, что являюсь сторонницей Ребекки, — кричала она, прижав кулачки к бокам. — Что люблю Ребекку и что он мой любовник. И я сказала Ребекке, что предложила себя графу Уиверну. Я унизилась, но я была честна. Мне казалось, что я не смогу построить отношений с Ребеккой, если не буду честна.

— Ты всегда была со мной честна, — подтвердил он. — А я всегда обманывал тебя. Только в одном я был честен, Марджед. Я всегда любил тебя. Я и теперь люблю. И могу только молить тебя о прощении.

Внезапно ее глаза наполнились слезами, и она прикусила нижнюю губу.

— Так значит, это был ты, — проговорила она обреченно. — Все время это был ты. Это ты поцеловал меня в ту первую ночь. Ты сидел со мной рядом в часовне на следующее утро, когда во мне еще жило воспоминание об этом поцелуе. Это ты был в лесу. Это ты был в лачуге. Это ты заставил меня предложить свое тело в обмен на свободу Сирис. Ты пытался уговорить меня донести на сторонников Ребекки. Ты… — Она в отчаянии развела руками.

— Да, — кивнул он. — Да, Марджед. И это я отец твоего будущего ребенка.

Она снова застонала, как в первый раз.

— Так ты Ребекка, — произнесла она, недоверчиво вглядываясь в его лицо. — И ты Герейнт. И тот и другой.

— И граф Уиверн, Марджед. Я все три человека. И ни один из них не был для меня маской. Я все три человека. Я не могу предложить тебе одного без остальных двух. Я не могу предложить тебе Ребекку, которым ты восхищаешься, без Герейнта, к которому тебя невольно тянет, или без графа Уиверна, которого ты ненавидишь и презираешь. Я все три человека. Я предлагаю себя такого, как есть, не прощенного, если так нужно.

Он каким-то образом завладел ее правой рукой. Глубоко вздохнул. Это нужно сделать. Ему даже хотелось это сделать — в конце концов, он ведь граф Уиверн. Герейнт опустился перед ней на колено.

— Выходи за меня, — попросил он! — Не потому, что ты должна, Марджед. Не потому, что родится малыш, которого мы оба создали. А потому, что ты любишь меня, дорогая. Потому, что я люблю тебя. Потому, что мы вместе познали рай. Потому, что впереди еще целая жизнь и никто из нас не захочет прожить ее без другого. Потому, что ты настолько неразумна, что примешь меня со всеми моими недостатками. Потому, что ты достаточно смела, чтобы стать моей графиней. Я люблю тебя, Марджед Эванс. Выходи за меня.

Глаза у нее стали круглыми как блюдца. Но, заговорив, она произнесла какую-то чепуху.

— Я должна заботиться о свекрови и бабушке, — прозвучало в ответ.

Герейнт поднялся с колена и взял ее вторую руку. Внезапно он перестал в ней сомневаться.

— Я чувствую себя в ответе за них, как и ты, — сказал он. — Нам придется выяснить, захотят ли они остаться на ферме, чтобы Уолдо Парри работал на них, или, быть может, они предпочтут перебраться в домик и жить на пенсию, а ферму я сдам в аренду семье Парри.