|
Я чувствовал себя здесь ненужным и в то же время не знал, где еще смогу прижиться. Я знал только одно — здесь мне не место, хотя сердце мое тосковало по этому краю и этим людям. И по тебе. Я был слишком молод, чтобы справиться с этой болью. Мне казалось, я сумею покончить с ней, отрезав ее от себя, вместо того чтобы выстрадать все до конца. Поэтому я отказался от прошлого. Вступив в наследство, я назначил Харли управлять поместьем вместо меня. У него был строгий приказ не докладывать мне о делах в поместье, а мой английский секретарь получил такое же распоряжение и должен был разбирать всю почту из Уэльса, не показывая мне. Мне казалось, это помогло. Мне казалось, я забыл Уэльс. И тебя. В обоих случаях я ошибся.
«Это был Герейнт», — думала она, закрыв глаза. Это он был ее любовником. Это он овладевал ее телом. Это был Герейнт. Она все еще не до конца осознала эту реальность.
— Выходи за меня, Марджед, — сказал он.
— Нет!
— Почему? — спросил он.
— Ты обманул меня.
— Да, — сказал он, — это так.
Она вновь возненавидела его за то, что он не попытался оправдаться, а просто признал свою вину. Так ей не с чем было сражаться.
— Выходи за меня, — повторил Герейнт.
— Нет.
— Марджед, почему ты вчера сказала мне, что Ребекка пообещал не покинуть тебя? — спросил он.
Она окаменела. Господи, она действительно сказала ему это. Проклятый язык!
И тут он дотронулся до нее. Его рука скользнула вокруг ее стана и легла на живот.
— У нас здесь растет малыш, любимая? — тихо спросил он. Внутри у нее все перевернулось.
— Думаю, да. — Она пожалела, что не умеет лгать.
— Тогда ты должна выйти за меня, — сказал он.
— Нет. — Она подумывала, не попытаться ли ей отбросить его руку, но решила не делать этого, так как он все равно бы руки не отнял, а бороться с ним ей не хотелось.
— Марджед, — сказал он, — я знаю, каково женщине, когда ее изгоняют из семьи, из общества и она живет одна на вершине холма. И я знаю, каково быть ребенком такой женщины. Любить ее до самозабвения, потому что больше любить некого, и чувствовать, как она несчастна и одинока, и не знать отчего, и быть не в силах что-либо изменить. Ты такой участи хочешь для себя? И нашего ребенка?
Она стиснула зубы, но все равно застонала.
— Я этого не позволю, — сказал он.
Ему не следовало так говорить. Она нахмурилась.
— Я люблю тебя, — произнес он. — Я люблю тебя, Марджед. Так было всегда и так будет.
И этого говорить ему тоже не следовало. Она все-таки не из камня.
— Марджед. — Его рука нежно погладила ее живот. — Вспомни, как этот ребенок попал сюда. Это было прекрасно. Каждый раз это было прекрасно. С первого до последнего раза нами правила любовь. Взаимная любовь. Наш ребенок был зачат в любви. Это плод нашей любви.
Снова раздался стон. На этот раз она не подавила его.
— Выходи за меня, — попросил он.
Он знал, она близка к тому, чтобы ответить «да». Но не ответила. И он вдруг не захотел, чтобы она произнесла это слово. Только не так. Когда лицо спрятано в руки. Спрятано от него. От правды.
Его рука по-прежнему лежала у нее на животе. |
