Данил Корецкий. Настоящее имяОперативный псевдоним – 2
Часть первая Один и без прикрытия
Глава 1 Взрыв
Москва давно переплюнула и Ростов-папу и Одессу-маму. Провинциальные родители криминала могли похвастать только Беней Криком с его подержанным «вессоном» и претензиями на уголовное джентльменство, да бандой Фантомасов с кустарными автоматами и теми же претензиями. Смех один, да и только. Москва — настоящий город гангстеров. Здесь крутятся огромные деньги, здесь в одночасье сколачиваются фантастические капиталы, здесь бандиты договариваются с политиками, а политики заключают сделки с бандитами, здесь особенно наглядно стирается граница между криминалом и властью, здесь самые дорогие рестораны и проститутки… Каменные джунгли. Клоака. Зона повышенного риска. Уже лет десять кипит здесь мутное нехорошее варево, то и дело всплывают из потаенных глубин на поверхность изуродованные трупы, смертельными пузырьками прорываются автоматные очереди, лопаются огненные пузыри тротила, и разлетается в стороны разваренная человеческая лапша. Кажется, что все привыкли к стрельбе и взрывам, но на самом деле это не так. Привыкли к сообщениям: там-то взорвался автомобиль, столько-то человек погибли… Но когда в родном твоем дворе вдруг раздается грохот фугаса, и взрывная волна вгоняет в кухню осколки окна и битое стекло оказывается в кофе и яичнице — какое тут может быть привыкание? Утром четырнадцатого февраля прогремело на Ломоносовском проспекте, неподалеку от метро «Университет». Еще не успели осыпаться лопнувшие стекла в магазине «Океан» и близлежащих многоэтажках, а вокруг огромной черной кляксы с дымящимся посередине скелетом микроавтобуса уже толпились любопытные. Испуганно пиликали сигнализации потревоженных взрывной волной автомашин, стелился по земле ядовитый серо-черный дым. А в толпе работали локти, вытягивались испуганные лица, шаркали ботинки, вполголоса шел обмен малосодержательной информацией: — Во блин! Нет, ты видел? А если б мы мимо шли?! — А я, значит, сына проводил в школу, иду обратно, и тут по ушам «бабах!» Смотрю: автобус — в куски, дым, огонь… — Петюнчик, в натуре, это тот волчара сделал! Я ему культурно: что случилось? А он — в морду! И когти рвать!.. — И я то ж! За что, брат? А он: тебе какая-то труба брат! И тоже с правой… Но никто не торопился подойти поближе к месту происшествия, переступить невидимую черту. Там ведь не коммунистический митинг, и не парад активисток движения «Чем в мехах, так лучше голой». Там опасность. Угроза. И ужас несмягченной объективами смерти. Растаявший снег, смятый, искореженный металл, крошево стекла, едкий запах взрывчатки… А главное — бесформенные обугленные куски человеческой плоти в тлеющих лоскутах измазанной кровью одежды — посмотришь, сердце проваливается в желудок, а содержимое желудка наоборот — рвется наружу. Черный мусор кругом, островки огня, обрывки, осколки, обломки — или поди угадай, что там такое. — Мама родная, — побледнев, выдохнула женщина с хозяйственной сумкой, — так это же чья-то рука… — А ты чего думала? — сплюнул зажимающий ворот пальто нетрезвый мужик в застарелой щетине, но со свежеподбитым глазом. — Видала, как рвануло! Всех в крошево… — Гля, Петюнчик, чего на пальце… Рыжье? Как бы подобраться… прошептал его товарищ, с трудом шевеля разбитыми губами. — Да нет, сейчас не выйдет… Жалко… Через полчаса примчались четыре кареты «скорой» и два «жигуля» с Петровки. |
