Авид Соеф начал атаку через полчаса после рассвета. Его солдаты подходили быстро, словно люди, спешащие на работу после сна и завтрака. А армия Горгаса все еще не могла прийти в себя после ночного кошмара.

С тактической точки зрения позиция была не очень хорошей. По какой-то причине армия Соефа приближалась равномерно только с трех сторон, поэтому восточная сторона каре стояла без дела. Горгас быстро подсчитал: чтобы разбить двухтысячную армию, каждому лучнику надо попасть приблизительно по семь раз, прежде чем противник настигнет их. Чтобы остановить атаку и заставить развернуться, нужно четыре попадания или даже скорее пять. На расстоянии от ста до пятидесяти ярдов против приближающейся мишени допустимая пропорция для лучников — три попадания из пяти. Горгас нахмурился, пытаясь подсчитать. Скажем, восемь-девять залпов. Теоретически время на это есть. Если, конечно, враг будет покорно шагать вперед под ураганом стрел.

Некогда думать, натягивай тетиву. У тебя бы не было лука, если бы ты не должен был победить.

Горгас услышал, как лук заскрипел; ничего странного: сухожилия и материал на животе привыкали к напряжению. Стрелы были слишком длинными. Он отыскал глазами мишень в армии Соефа — солдата в последнем ряду. Горгас не видел, куда попал, но в ряду алебард образовался зазор. Из последних сил, не обращая внимания на боль в пальце, он натянул тетиву, и произошло удивительное: с расстояния в восемьдесят ярдов он попал именно туда, куда целился. Горгас увидел, как мужчина рухнул. Идущий за ним безуспешно пытался его перепрыгнуть и растянулся рядом. Горгас снова натянул тетиву на все двадцать пять дюймов и прицелился в коричневое пятно в середине колонны. Он даже не заметил, как тетива соскочила с его пальца, посылая стрелу. Только после четвертого выстрела удалось улучить момент, чтобы оглядеть вражескую армию. Она все еще приближалась, однако очень медленно, пробираясь через мертвых и упавших подобно людям, вынужденным останавливаться в лесу, чтобы отряхнуть одежду от колючего кустарника. Теперь им стоило начать бежать, но это было бы то же самое, что бежать по густой грязи. Победа ждала их впереди, однако их мертвые липли к их сапогам, как куски грязи, не давая продвигаться вперед и высасывая все силы.

Один лук, семь выстрелов, шесть уверенных попаданий, одно возможное.

В этот момент Горгас увидел Авида Соефа.

Этот человек, — подумал он, — этот человек похож на Горгаса Лордана.

В семье Соефов существовала легенда о неком Мегане Соефе, который одержал важную победу для Фонда в критический момент войны, своими собственными руками убив вражеского генерала. До того момента, гласила семейная история, армией Фонда руководили бездарности из оппозиционной фракции, поэтому все шло к тому, что они проиграют войну. Если верить легенде, так первого Соефа назначили деканом факультета военной геометрии.

Конечно, забавно: если бы кто-нибудь из его солдат попытался сделать что-нибудь подобное, ему пришлось бы отвечать перед военным трибуналом.

Как бы мне хотелось понимать, что мы делаем, — сказал себе Авид Соеф, перешагивая через убитого. — Осталось всего несколько ярдов, а мы едва движемся. Такое ощущение, будто мы ждем, что случится дальше.

Стрела попала ему в правую часть груди чуть выше соска. Соеф знал, что все будет нормально — нагрудник остановит стрелу, не даст ей проникнуть в тело. Он отпустил древко алебарды и попытался вытянуть стрелу, но она не выходила. К тому же он неожиданно почувствовал резкую боль. Нога застряла в чем-то мягком, а трава стала стремительно приближаться. Он больно ударился лбом о землю. Кто-то наступил ему на спину, выжимая воздух из груди. Раздался свист, и Соеф понял, что стрела проткнула легкое.