День выдался долгий, и у Горгаса болело все тело. Он хотел пойти домой, увидеть жену и детей, племянницу, но сначала надо было сделать одну вещь: сказать «спасибо».

Он не видел Бардаса с той ночи в избушке и теперь нервничал, словно юноша, пытающийся постучать в дверь возлюбленной. Но Бардас сделал ему лук, что предполагало если не прощение, то по крайней мере желание установить дипломатические отношения. Он встретится с братом, поблагодарит, перекинется еще парой слов, а потом уйдет. Скажет Бардасу, что Ньесса сбежала и теперь он волен идти куда хочет. Что он может просить всего, чего угодно, Горгас готов сделать все на свете, не требуя ничего взамен. А потом пойдет домой.

— Заходи, — сказал Бардас.

В комнате стоял тошнотворный запах. Бардас, заметив непроизвольную реакцию Горгаса, усмехнулся и произнес:

— Это клей. Изготовление луков — довольно неприятное занятие. Ко всему привыкаешь.

— Слушай, я просто хотел поблагодарить тебя. Я…

— Все нормально.

Горгас не знал, что сказать.

— Садись, устраивайся поудобнее, — продолжал Бардас. — Никуда не бежишь?

— Нет, — ответил Горгас. — Я победил в битве. А может быть, и в войне.

— Это хорошо, — сказал Бардас. — Я однажды победил в войне. Против кочевников. Я так хорошо победил, что они вернулись и сожгли город дотла. Не без посторонней помощи, конечно.

Горгас ждал, что он скажет что-нибудь еще, но его брат молчал.

— Замечательный лук, — нарушил тишину Горгас. — Из чего он сделан?

— Расскажу позже. Рад, что он тебе пригодился. Я беспокоился, что он будет туговат.

Горгас печально улыбнулся.

— Мягко сказано. Тому свидетели мои спина и руки. Хотя тогда меня это не беспокоило.

Бардас кивнул.

— Мощный лук? — спросил он.

— Нет никаких сомнений. Стрелы проходили сквозь доспехи, как будто их и не было.

— Хорошо, — сказал Бардас. — Это всего лишь мой скромный вклад в войну. Стрелял-то ты. Ты всегда хорошо стрелял из луков, которые я для тебя делал.

— Именно!

Бардас пожал плечами.

— А у меня лучше получалось делать луки, чем стрелять из них. Забавно, правда? Взять, к примеру, лук, из которого ты застрелил отца.

Горгас напрягся, однако Бардас продолжал как ни в чем не бывало:

— Сначала я сделал его для себя. Но не сумел попасть даже в дверь хлева.

— Это талант, — тихо ответил Горгас.

— Забавно, правда? Черт побери! Мы же оба были молоды, мы не превратились в тех, кто мы сейчас. Ведь я мог бы сделать то, что сделал ты. Только, — улыбнулся он, — я бы промахнулся.

Горгас молчал несколько минут.

— Зато, — промолвил он, — у тебя лучше получается обращаться с мечом.

— Ты очень добр, — серьезно ответил Бардас. — Могу я задать тебе вопрос?

Тон брата не понравился Горгасу.

— Спрашивай.

Бардас кивнул и немного расслабился.

— Скажи мне честно, зачем ты открыл ворота Перимадеи? Исъют говорит, что тебе приказала Ньесса, но я сомневаюсь.

— Я был там потому, что меня послала Ньесса. К тому же мне это тоже было выгодно.

Бардас кивнул.

— Держу пари, я знаю настоящую причину. Точнее, две причины. Во-первых, ты всегда ненавидел Перимадею за то, что оттуда пришли Хедин и его друг.