|
Сам управляющий совсем недавно прибыл на Скону из Шастела в утлой протекающей лодке, не имея при себе ничего, кроме куртки и пары башмаков. Для управляющего главный администратор являл собой центр мироздания; это Горгас Лордан лично подписал договор, позволивший выплатить долг Фонду; а когда он, шатаясь, вышел из лодки в порту, один из клерков Горгаса встретил там его семью, отделив от толпы беженцев, которых вели в лагерь. Управляющий не имел понятия, почему для такой важной работы выбрали именно его и что от него в один прекрасный день потребуют взамен. Но причина не важна; важно то, что свой рабочий день он проводил в конторе за столом, в то время как люди ничем не хуже его, а может, даже и получше, давились от кашля в пыли и зловонии у распилочных станков.
— Хорошо, — сказал Горгас. — Думаю, с этим мы разобрались. Если возникнут какие-нибудь проблемы, ты знаешь, где я. — Он поглядел поверх рядов скамеек, слушая визг пил и скрежет напильников по кости, раздававшиеся со всех сторон. — Знаешь, все это производит приятное впечатление. Ты прекрасно поработал. — Спасибо, — ответил управляющий.
— Давайте рассмотрим, — сказал Геннадий, — две противоположности, которые соединяются, чтобы создать эту штуку, что мы называем Принцип. Назовем их, — он сделал эффектную паузу, — давайте назовем их Одинаковое и Другое. Об Одинаковом сказать нечего; оно всегда одно и то же, оно имеет только одну природу. Оно не может быть ни изменено, ни улучшено, ни ухудшено. Вам, возможно, покажется трудным вообразить эту противоположность; подумайте о гранитном утесе, и рано или поздно вы представите, как море подмыло его и он рухнул или как люди вырезают из него камни и вывозят на телегах. Вы могли бы, думаю, попытаться вообразить смерть, однако смерть является лишь одним из этапов цикла. Если предмет сейчас мертв, значит, когда-то он был жив. Одинаковое представить себе очень трудно; поэтому вы должны принять его на веру и представлять его главным образом тем, чем оно и является, — противоположностью. Он снова замолчал и обвел взглядом зал, довольный тем, что все еще способен удерживать внимание сотни молодых людей с помощью того, что, как ему было известно, столь же банально, как восход солнца. — Теперь рассмотрим Другое, — продолжал Геннадий. — С Другим проще. С Другим настолько проще, что запросто поверишь, будто Другое является чем-то более важным, более реальным, нежели Одинаковое. И это было бы очень глупо, потому что Одинаковое — это мир, а Другое — это Принцип. Вы что-нибудь понимаете? Или я слишком тороплюсь? Риторическая пауза. Само собой, никто из них не понимал. Пока. — Позвольте коснуться некоторых тонкостей, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы подумали над концепцией продукта. Возьмем, к примеру, тепло. Тепло является продуктом горючего и огня. Сожжем дерево; огонь превращает древесину в пепел и дым. В этом легко усмотреть Другое, поскольку там, где некогда было дерево, теперь только уголь и запах гари — состоялся акт Другого. Но вглядитесь повнимательнее и попытайтесь увидеть действие другой противоположности. Исчезло ли дерево? Нет, оно по-прежнему здесь, в пепле, дыме и тепле огня. Иными словами, имел место также акт Одинаковости, достигнутый при посредстве продукта. Одинаковое и Другое пришли в столкновение, они вступили в войну, Другое пришло и ушло, а Одинаковое остается в продукте акта — которым в случае сжигания дерева являются пепел, дым и тепло. Это, разумеется, очень простой пример, но он поможет вам увидеть, что Другое может быть не таким важным, каким вы его считали. Возможно, вы даже спросите себя, всегда ли Одинаковое одинаково и всегда ли Другое — другое. Запутались? Попробуйте еще раз, теперь вы уже знаете больше. |
