Магараджа жадно выпил и, вытирая пену с бороды, проговорил, как бы извиняясь:

– Политические агенты не должны видеть подобных вещей; но вы, сахиб, вы – верный друг государства. Поэтому я допустил, чтобы вы видели. Хотите, вам приготовят такую же смесь?

– Благодарю. Я пришел сюда не для того, чтобы пить. Я пришел сказать вам, что магараджу было очень худо.

– Мне сказали, что у него маленькая лихорадка, – сказал магараджа, откидываясь на стуле. – Но он у мисс Шерифф, а она сделает все, чтобы он поправился. Только маленькая лихорадка, Тарвин-сахиб. Выпейте со мной.

– Маленький ад! Можете вы понять, что я буду говорить? Мальчика чуть не отравили.

– Значит, английскими лекарствами, – с любезной улыбкой проговорил магараджа. – Однажды я сильно захворал от них и вернулся к туземным врачам. Вы всегда говорите забавные вещи, Тарвин-сахиб.

Могучим усилием воли Тарвин подавил охватившее его бешенство и, похлопывая хлыстом по ноге, заговорил очень ясно и отчетливо:

– Сегодня я приехал не для того, чтобы говорить забавные вещи. Малютка теперь у мисс Шерифф. Его привезли туда. Кто-то во дворце пытался отравить его коноплей.

– Бганг!.. – с бессмысленным видом проговорил магараджа.

– Я не знаю, как вы называете это кушанье, но его отравили. Если бы не мисс Шерифф, он был бы мертв – ваш первенец был бы мертв. Его отравили, слышите, магараджа-сахиб? И отравил кто-то во дворце.

– Он съел что-то нехорошее, и ему стало нехорошо, – угрюмо сказал магараджа. – Маленькие мальчики едят что попало. Клянусь богами! Ни один человек не посмел бы пальцем дотронуться до моего сына.

– А как бы вы могли помешать такому несчастью?

Магараджа приподнялся, и выражение ярости мелькнуло в его красных глазах.

– Я привязал бы этого человека к передней ноге моего самого большого слона и избивал бы его в течение всего послеполуденного времени! – С пеной у рта он перешел на местный язык и перечислил целый ряд ужасных пыток, которыми он желал, но не мог осыпать преступника. – Я сделал бы это всякому человеку, который осмелился бы дотронуться до него, – заключил свою речь магараджа.

Тарвин недоверчиво улыбнулся.

– Я знаю, что вы думаете, – прогремел магараджа вне себя от вина и опиума. – Вы думаете, потому что существует английское правительство, я могу проводить только судебные следствия и тому подобную чепуху? Что мне за дело до закона в книгах? Разве стены моего дворца расскажут, что я делаю?

– Стены не расскажут. Если бы они могли говорить, они сообщили бы вам, что во дворце есть женщина, которая стоит во главе этого страшного преступления.

Смуглое лицо магараджи побледнело. Потом он снова заговорил с яростью:

– Кто я – государь или горшечник, что дела, совершающиеся в моей «зенане», могут быть вынесены на солнечный свет любой белой собакой, которая вздумает выть на меня? Прочь, или стража выгонит тебя, как шакала!

– Отлично, – спокойно сказал Тарвин. – Но какое это имеет отношение к наследнику, магараджа-сахиб? Отправляйтесь к миссис Эстес, и она покажет вам. Я думаю, вы имеете некоторое понятие о снадобьях.