Зато Казак, кажется, этот посыл понял. И тот его не радовал, однозначно. Даже удивил.

- Дим? – с каким-то недоверием и удивлением переспросил он.

- Виталий, - тем же тоном и с тем же выражением лица повторил Калиненко.

Лиза же, все еще выставив перед собой нож, с непониманием следила за ними.

И тут Казак повернулся к ней. Причем, с совершенно непонятным выражением на лице: не осталось ни ехидства, ни насмешки, ничего. Он смотрел ровно, без всяких эмоций.

- Извините, Елизавета. Я был не прав. Этого больше не повторится, - выдал вдруг Казак.

Так, что Лиза оторопела и уставилась на него, чуть не уронив нож. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь Виталию вздумается перед ней извиниться. Хоть и понятно, что тут сыграл роль Дима.

Не разобравшись до конца, что происходит на ее кухне и с какой стати эти двое устроили тут балаган, еще и ее втягивают, она передернула плечами. Отвернулась и снова занялась курицей, перекладывая ее в форму.

- Лиза, сделай нам чая, - видимо, посчитав ситуацию исчерпанной, Калиненко с видом хозяина прошел по кухне и уселся на свое прежнее место.

Не успев еще закончить с курицей, она опять обернулась и теперь посмотрела на Дмитрия: похоже, он действительно считал, что она сейчас все кинет и бросится делать им чай.

Какая прелесть! Лиза даже не знала, возмутиться или рассмеяться в полный голос от такого отношения. Хотя, наверное, раньше она и правда тут же поспешила бы исполнить «просьбу-повеление» Калиненко.

Однозначно, не сейчас.

Лиза опять отвернулась, вновь ощутив внутри кураж, уже начавший было угасать:

- Чая нет, Дмитрий Владленович. Закончился. А кто-то потребовал оливье, так что денег на него не хватило, - беззаботно «поделилась» она с ним ситуацией, игнорируя Виталия, который все еще стоял рядом. – Но, вам крупно повезло! У меня есть кофе. И даже кофеварка! – тоном продавца в «телемагазине» протяжно и восторженно протянула она, вытирая руки. – Можете сварить. Кофе вон в том шкафу, на нижней полке. Кофеварка – вот, - Лиза указала рукой на озвученные предметы. – Или, если сами не умеете, вот, Виталия озаботьте, - предложила она, видя, что Калиненко смотрит на нее с некоторым непониманием. – А я занята.

И Лиза принялась за программирование режима духовки.

Казак сбоку от нее как-то подозрительно хрюкнул. Калиненко же хмыкнул.

- А ты не обнаглела, Лиза? Я уже и сыт, а мне все еще кажется, что ты язва, знаешь ли, - как-то так недовольно протянул он.

С таким тоном голоса, словно указывал ей на место.

Но Лиза уже была не девятнадцатилетней девочкой. И такой тон на нее не действовал.

- Что ж, люди меняются, Дмитрий Владленович, может и так, - пожала она плечами, и поставила форму в духовку. – А если вам что-то не нравится, - она улыбнулась сама себе и, поддавшись собственной бесшабашности, вдруг затянула то, что с какой-то радости «стукнуло» в голову:

- «Уходи красиво, и живи счастливо,

У кого есть сила запретить тебе?

Если надоело, если надоело:

Уходи красиво – мой тебе совет»

- Двери – там, - закончив петь, Лиза махнула рукой в сторону коридора и откашлялась.

Мужчины несколько секунд оторопело молчали, в упор рассматривая Лизу. Кажется, она сумела их удивить.

Не то, чтоб у нее голос был похож на Лепса. Но Лиза и не пыталась подражать. Она просто жила этой минутой. Но и желая получить свой кусочек эйфории и счастья, не собиралась позволять вытирать об себя ноги или выступать в роли девочки на побегушках. Они у нее дома, в конце концов.

И тут Калиненко встал, сохраняя на лице невозмутимое выражение, и подошел к ней впритык, вынудив Лизу запрокинуть голову:

- Хорошо поешь.