Элизабет остановилась и с улыбкой взглянула вверх. Неожиданно она услышала, как хрустнула ветка, и замерла. Несколько секунд спустя заметила какое-то движение среди деревьев и увидела человека, идущего по извилистой тропинке, параллельной той, на которой она стояла. Она с трудом разглядела его черные, взлохмаченные ветром волосы.

Сердце забилось так сильно, что она чуть не задохнулась. С трудом дыша, она прижала руку к груди. Мужчина что-то насвистывал. Она хорошо знала мелодию — это была старинная французская песня, которая очень нравилась Дэмиану, и он любил насвистывать ее. Печальная, щемящая душу мелодия, у которой было что-то общее с песней птицы.

Теперь все происходило среди бела дня. И сейчас она была совершенно уверена, что ей это не кажется. Она отчетливо видела шедшего за деревьями быстрой упругой походкой мужчину. Она знала эту походку, только один человек мог ходить так, и именно он имел привычку насвистывать эту мелодию.

Она побежала, продираясь сквозь деревья и кустарник, не обращая внимания , на ушибы и царапины. Мокрая трава под ее ногами была усеяна блестящими серебристыми каплями росы. Она поскользнулась, но удержалась, ухватившись за ствол дерева. Глаза ее ни на секунду не отрывались от фигуры мужчины, шагавшего впереди. Она боялась, что, если отведет их лишь на миг, он исчезнет, как это случилось прошлой ночью.

— Дэмиан! — позвала она слабым голосом.

Мужчина остановился и обернулся. Он был всего в нескольких футах от нее, и Элизабет ясно увидела его лицо, освещенное просочившимся сквозь плотные кроны деревьев солнечным светом.

У нее перехватило дыхание. Это был не Дэмиан, а совершенно незнакомый ей человек, чьего лица она никогда прежде не видела. Ни тени сходства с Дэмианом, кроме, пожалуй, цвета волос, хотя черные волосы и темные глаза довольно распространенное явление среди уроженцев Франции. Кожа Дэмиана имела оливковый оттенок и обычно была смуглой от загара — незнакомец же, стоявший перед ней, был бледен, его кожа была гладкой, не тронутой ни ветрами, ни жгучим южным солнцем, как будто он вообще никогда не бывал на воздухе. Классически правильные черты лица, прямой, красивой формы нос, тонкие брови мужчины не имели ничего общего с выгнутыми, словно в саркастической усмешке, бровями Дэмиана. Высокие скулы незнакомца подчеркивали высокомерное выражение глаз, придавая ему какой-то отстраненный вид. Это был холодный, сдержанный человек, на лице которого трудно было что-либо прочесть, и, хотя она знала, что никогда раньше не видела его, у нее все еще не проходило странное ощущение, что он ей знаком. Она испытывала непонятный трепет, точно струна арфы, продолжающая вибрировать после прикосновения рук музыканта.

— Кто вы? — прошептала она, инстинктивно заговорив по-английски.

По его внешнему виду никак нельзя было разобрать, понял ли он ее. Он сказал по-французски:

— Вам не следует находиться здесь, мадемуазель. Это частная собственность.

Встретившись с ним взглядом, она передернулась — в его глазах она увидела ледяной холод. У него был низкий хрипловатый голос, по-французски он говорил быстро, словно выстреливая слова, скорее как парижанин, чем как житель провинции, неторопливо растягивающий каждое слово. Элизабет всегда могла отличить речь француза, живущего в сельской местности — они говорили достаточно медленно, чтобы она успела уловить смысл, — от речи парижан, у которых слова вылетали как из пулемета.

— Извините, — произнесла она, запинаясь.