– Хочешь еще?

– Да, пожалуйста, – сказала Венеция. Он налил ей полрюмки.

– Но в графине еще много, – заметила она с неудовольствием.

– Я не хочу, чтобы ты проснулась завтра с головной болью, а это непременно случится, если ты станешь пить с неумеренной жадностью.

– Я вовсе не пью с жадностью, – возразила она заносчиво. – Я просто оценила вкус по достоинству.

– Я понимаю, – согласился он с полной серьезностью. Судя по блеску ее глаз, Венеция уже немного опьянела. Настоящий джентльмен отказался бы налить ей еще одну рюмку, но Грегор – с некоторым расчетом – подумал, что если она расслабится и разгорячится от рюмки – другой, то, может быть, более благожелательно выслушает его предложение. Он был твердо намерен повторить его в более подобающей форме.

За время их долгой поездки в дом старшей миссис Оугилви он четко осознал, что не сможет жить без Венеции и должен добиться ее согласия на брак.

– Ну что ж, в таком случае получай желаемое. – Он налил ей полную рюмку. – Только не ругай меня, если проснешься с головной болью.

Ее улыбка просияла, словно радуга на пасмурном небе.

– Спасибо. Как хорошо, что мы снова можем поговорить как друзья.

– Мне так не хватало тебя.

Слова сорвались с его губ прежде, чем он сообразил, что произнес их.

– Мне тоже тебя не хватало. – Венеция поставила рюмку на столик и наклонилась вперед так, что тонкая ночная рубашка обтянула ее полную грудь. – Грегор, не пойму, что с нами произошло, но мне так хочется, чтобы все вернулось на круги своя. – Она сдвинула брови и посмотрела Грегору в глаза. – Не знаю, возможно ли это, но я вот думаю, что, быть может…

– Что ты думаешь?

Венеция сделала еще глоток шерри. Губы ее стали влажными от вина.

– Грегор, я подумала, что, быть может, твоя идея воспользоваться нашим взаимным влечением правильна. – Она посмотрела ему в глаза и прошептала: – Это не ушло. Я думаю о тебе, и… я все еще тебя хочу.

Грегор так сильно стиснул в пальцах рюмку, что едва не раздавил ее. Он сидел, не смея пошевелиться, произнести хоть слово, сердце его колотилось о ребра, словно дикий зверь о прутья клетки. Венеция наклонилась вперед, и ее груди четко обозначились под тонкой материей. Грегор не сводил с них глаз; он слышал голос Венеции и понимал, что должен воспринимать ее слова, с которыми почти наверняка согласится, но все, что он сейчас мог, – это смотреть на ее грудь.

Венеция вдруг ахнула, прикрыла руками грудь и поднялась с кресла.

– Грегор, я…

Он улыбнулся. Материя ее рубашки казалась чем-то вроде легкой дымки. Руки Венеции скрыли от него ее прелестную грудь, но все остальное в ее теле стало сейчас доступно его жадному взгляду.

Она сама женственность, его Венеция. Икры в меру округлые: как раз в обхват мужской ладони. Красиво очерченные бедра просто созданы для того, чтобы их обнимали, гладили, чтобы доводить мужчину до страсти. Волосы Венеции длинными волнистыми прядями падают ей на плечи, а ее руки с ямочками на локтях так женственны! Господи, до чего же она хороша!

Венеция топнула ногой:

– Грегор, ну скажи хоть что-нибудь! Надеюсь, ты слышал, что я тебе говорила?

Грегор понял, что она сердится, потому что он никак не откликнулся на ее призыв. Он сейчас словно вулкан, готовый к извержению, внутри у него все кипит. В любой момент он может потерять самообладание.

– Ну что ж! – Венеция резко повернулась спиной к Грегору; подол рубашки вихрем взлетел до самых бедер, но тут же опустился до лодыжек.