Сидя на самом краешке дивана, Линкольн смотрел на меня с таким воодушевлением, что я не могла не растрогаться. Дело в том, что, когда мне приходилось заниматься этим раньше, я всегда была с кем-то, кого любила. Ребенком я скрывала, что способна на нечто «пугающее и странное». Мой муж был первым, кому я честно рассказала о моих так называемых «особенностях». Когда в мою жизнь вошли мой отец и сестра Адама, я открылась и им. Отец довольно долго экспериментировал со мной, пытаясь определить мои возможности, но его интересовали только мощные проявления дара. Зная, что силой мысли я убила четырех человек, он не интересовался такими мелочами, как способность многое рассказать о незнакомце по фотографии. Но этот красивый актер восхищался как раз этим пустяшным талантом. Я ощущала его волнение, удивление и восторг. Если бы он только знал…

– Никаких детей, – отрезала я. – У этой женщины никогда не было детей.

Услышав это, он откинулся на спинку дивана.

– Нет, были. Она родила ребенка от меня.

Я почувствовала, что его вера в меня поколеблена.

– Возможно, поэтому ее и убили, – не удержалась я.

Эймс снова выпрямился.

– Убили? Это было убийство?

– Да. Кто-то повозился с тормозами. Наверняка вы обнаружите, что роковое дерево находится в конце поворота на крутом спуске. Ее смерть была хорошо спланирована.

– Почему? – прошептал он.

– Не знаю. Кто-то хотел извлечь выгоду из ее смерти, но не понятно, какую именно.

Я вернула гостю конверт с бумагами. Я увидела все, что получилось. Хорошо бы он ушел, а я смогла вернуться к… К чему? Сейчас в доме остались мы одни. В честь известного посетителя я отпустила экономку и двух садовников. Не хотелось, чтобы они ахали и охали при виде Линкольна Эймса.

Он не понял намека, и я собралась применить к нему Искреннее Убеждение, чтобы заставить актера уйти.

Но отказалась от намерения, не успев начать. Ладно, я знаю, что он лгал мне – а может, просто многого недоговаривал, – но его, кажется, и в самом деле тревожила судьба ребенка, которого, похоже, не существовало вовсе.

Вместо того, чтобы принудить Линкольна уйти, я предложила ему остаться на обед. Не прибегая к словам, внушила, что он чертовски голоден и мечтает приготовить что-нибудь в моей кухне.

Ведь я, Господь свидетель, готовить не умею и дом покинуть тоже не могу. Если репортеры там за оградой увидят меня в обществе Линкольна Эймса, этой новостью запестрят все завтрашние газеты. Услышав урчание в его животе, я позволила себе слегка улыбнуться. «Молодец», – подбодрила я себя и принялась вкладывать ему в голову неодолимую потребность рассказать мне об исчезнувшем ребенке все с самого начала.

Часом позже Линк, как он велел называть себя, и я сидели за мраморной стойкой на кухне, уплетая спагетти из огромных мисок, чесночный хлеб и салат. Рядом на столешнице оттаивали вынутые из морозилки профитроли и клубника.

– Все до донышка, – потребовала я, накручивая спагетти на вилку.

Я мало ела после исчезновения Адама, и в результате позвоночник стал самой объемистой частью моего тела.

Линку понадобилось около часа, чтобы выложить абсолютно все. Он и не подозревал, что все это время я давила на него, заставляя рассказывать еще и еще. Должна признать, что в общем и целом его история была интересной. Жаль только, что в сюжетной линии имелись огромные пробелы – отсутствовали целые куски.

Голодающим актером он стал платным донором банка спермы, и какая-то работавшая там женщина увидела его в кино. Словом, она…

Что? Украла сперму и собственноручно проделала над собой процедуру?

Линк не знал подробностей. Ему было известно только то, что обнаружил его агент: Лиза Хендерсон подарила жизнь отпрыску Линкольна Эймса и в течение семи лет колесила с ребенком по стране.