Я призналась, что, по моим ощущениям, Адам и Боадицея живы, но попали в какую-то ловушку, не понятно, в какую. Где они заперты? Под водой? В пещере? В месте, укрытым злом?

На поиски потратили миллионы, но самолет Адама и Боадиции так и не был найден.

В течение первых месяцев я почти не спала. Кузены Адама заботились о девочках. Адам, мой отец, Бо и я очень старались скрыть от людей, в том числе и от родственников, на что способны наши малышки. Но мы недооценили клан Монтгомери-Таггертов. Те смеялись над шалостями девочек и защищали их от посторонних глаз.

Я день и ночь концентрировалась и медитировала, стараясь обнаружить Адама и Боадицею, хотя уже поняла, что кто-то прятал их и прятал магическим способом, лишая меня возможности найти их мысленно.

Через три месяца после исчезновения я проснулась в два часа ночи и почувствовала: что-то случилось. Сердце колотилось, кровь стучала в висках, но сначала я не могла осознать свои ощущения. Я заставила себя успокоиться и сосредоточиться.

Вскоре удалось понять, что это Зеркало. Оно больше не с Адамом и Боадицеей. Теперь оно отделено от них, и оно… оно странствовало. Я видела почти как наяву… Пустыня. Песок. Верблюды.

Грузовики.

Я бросилась будить отца, но он бодрствовал за компьютером в кабинете. Из-за тоски по жене ему редко удавалось заснуть. Я, захлебываясь, описала видение.

– Если найдем Зеркало, оно сможет привести к ним, – рассудил отец и попросил повторить рассказ.

К вечеру того же дня он уже летел на Ближний Восток, чтобы заняться поисками артефакта.

Уже после его отъезда, оставшись в доме одна с двумя детьми и парой слуг – штаб-квартира поисков Адама и Боадицеи была перенесена в фамильное гнездо в Колорадо, – я впервые услышала обвинения в том, что я что-то такое подстроила с самолетом. Утверждалось, что мне невтерпеж было избавиться от богатого мужа и золовки, чтобы заполучить вожделенные деньги.

И Майкл Таггерт снова пришел мне на помощь. Он уволил людей, работавших на меня, за их старания, чтобы ни один таблоид не ускользнул от моего внимания, и упрашивал уехать с ним в Колорадо. Но я не могла. Не могла покинуть место, где чувствовала себя ближе всего к Адаму. Я сказала Майку, что хочу остаться в Виргинии, воспитывать девочек и стараться сделать все возможное, чтобы отыскать Адама и Бо. Сообщила, что мы с отцом ежедневно созваниваемся и пообещала призвать на помощь всех Монтгомери и Таггертов, как только отец что-нибудь найдет.

Я верила в то, что говорила, но вскоре поняла, что эти благие планы невозможно выполнить. Когда я в первый раз повела девочек в кино, какая-то женщина плюнула в меня. Пришлось подхватить дочь на одну руку, а племянницу на другую, чтобы те не вздумали попытаться – а им бы это наверняка удалось – перевернуть злобную тетку вверх тормашками и хорошенько потрясти.

В течение нескольких месяцев после этого инцидента кузены Монтгомери жили с нами и возили девочек в детский сад и обратно, но после неких «происшествий», причиной которым, я знала, были девочки, пришлось забрать малышек из садика.

Наконец Сьюзен Монтгомери, женщина, воспитывавшая моего мужа после того, как пропали его родители, прилетела в Виргинию для разговора со мной. Она предложила отвезти детей в Колорадо и, пока они не научатся «контролировать себя» – так она обтекаемо выразилась, – обучать их дома.

Я возразила, что могу организовать домашнее обучение и в Виргинии.

Сьюзен в ответ молча посмотрела на меня, и я увидела себя ее глазами. Женщину в полном раздрае. Когда я не вводила себя в транс, пытаясь отыскать Адама и Бо, я плакала. У меня было одинокое детство, потом я встретила мужчину, который полюбил меня, отца, который тоже любил меня, и золовку, нуждавшуюся в море любви.