Конечно, я, как и все остальные американцы, знал, что Джерлен Монро — мать Малютки-деревенщины, но это только делало диву еще таинственнее. Как такая элегантная женщина как Джерлен могла породить такую маленькую жадную охотницу за деньгами как Дарси Монтгомери? И как звезда могла рисковать жизнью, чтобы спасти никчемушницу?

В конце книги, которую прочла вся страна, рассказывалось, как Адам Монтгомери, его кузены, Джерлен и мужчина из ее родного города пришли на помощь Дарси и детям. Они прибыли как раз вовремя, поубивали плохих парней и доставили бессознательную Дарси в больницу.

Другими словами, девственность Дарси, которую берегли на случай, если придется использовать, как оказалось, несуществующее зеркало, осталась невостребованной. Адам Монтгомери сам отыскал и храбро спас свою сестру, а потом ему опять пришлось рисковать жизнью, чтобы выручить эту идиотку Дарси.

В книге Джерлен выглядела настоящей героиней, подвергавшейся смертельной опасности ради спасения дочери, которая только и делала, что создавала проблемы множеству людей.

– Расскажи мне обо всем, – попросила Джерлен своим глубоким гортанным голосом.

Разве можно сопротивляться ее просьбам? Ну, я уж точно не мог, и поэтому открыл ей свой самый большой секрет о том, чем мне пришлось заниматься из-за острой нужды в деньгах, и к чему это привело. Да, у меня был сын, но я никогда не встречал ни его самого, ни его мать. Я знал о ребенке только возраст – уже семь лет – и имя – вроде, Коннор. У меня хранилась его фотография вместе с матерью. У моего сына были светлые волосы и ореховые глаза. Цветом кожи он больше пошел в мать – голубоглазую блондинку — но стоит ему слегка подзагореть, и мальчишка станет точь-в-точь как я в его возрасте.

Рассказав Джерлен о ребенке, я позвонил своему агенту Барни. Когда я только подписал с ним контракт, Барни не тратил на меня особо много времени. Но когда пришло время продлевать договор, стал моим лучшим другом.

Так или иначе, Барни признал, что мой сын и его мать действительно пропали, и частный сыщик, которого он нанял, чтобы выследить их, сообщил ему об этом несколько недель назад. Барни ждал, что начнут требовать выкуп, но когда этого не произошло, даже не подумал сообщить мне об их исчезновении до настоящего времени.

– А письмо-то ты зачем написал? Почему просто не позвонил? – спросил я.

– Письмо? Я даже родной матери писем не посылаю. С чего бы мне слать их тебе? Слушай, малыш, я тебе все растолковал, а сейчас мне надо бежать.

Я повесил трубку и несколько секунд тупо смотрел на Джерлен, а потом перевел взгляд на послание. Ни единый признак не доказывал, что оно от моего агента, и теперь, внимательно рассмотрев листок, я заметил, что бумага высшего качества. Вряд ли Барни раскошелился бы на такую.

Джерлен не пришлось расспрашивать, я сам ей все рассказал. Когда я выговорился, она велела мне подождать, а сама вышла на улицу. Вернулась через пару минут и сообщила, что какой-то толстый коротышка, курящий сигару, велел помощнику осветителя передать мне письмо и сказать, что оно от моего агента. Больше недоростка никто не видел.

Я не знал, что и думать об этом странном письме, и еще меньше о том, что теперь делать и нужно ли вообще что-то делать. Джерлен посоветовала переждать пару дней и посмотреть, не произойдет ли еще что-нибудь. Наверное, она подразумевала выкуп: вдруг его потребуют через пару дней.

Конечно, я заплачу. Я должен. Этот ребенок моя родная плоть и кровь.

Я ждал и все больше нервничал, раздражаясь по малейшему поводу. С этим волнением мне даже повезло, потому что в заключительном эпизоде сезона «Пропавших» Тревиса преследовала женщина, воспылавшая к нему диким желанием. Когда кто-то бросил в воздух пачку бумаги, которой мошенники подменяют деньги, я подскочил на полфута. Когда преследовательница подкралась ко мне и приставила пистолет к моему горлу, я натурально вспотел.