Но позже, когда стал снова обдумывать этот вопрос, он пришел к выводу, что Наулз, собственно говоря, ни в чем и не виноват. Если бы его не поощряли и не провоцировали, он не стал бы настаивать. Понимая, что именно Бет несет ответственность за случившееся, Пол вдруг почувствовал, что не испытывает к ней ненависти.

Всю ночь он ходил из угла в угол по своей комнате. Она обманула его, хотя отчасти он и сам виноват. Виноват в том, что отказался делить с ней супружеское ложе. Но ведь не это, в конце концов, основная причина ее увлечения мужчинами. Она никогда не любила его. Никогда. Он не сразу понял это. Пытался обманывать сам себя. И теперь эта болезнь воспринималась не только как позор, но и как возмездие. Как ни странно, он почувствовал облегчение. Катарсис. Душевное облегчение.

Он прекрасно понимал, что большая часть ответственности за случившееся лежит на нем самом. Если бы много лет назад они с Бет откровенно поговорили об отце Лорны… Если бы она призналась… Он ждал от нее этого шага. Теперь же Пол понимал, что должен был сам настоять на этом разговоре. И повести себя не как ревнивец и собственник, а как мужчина. Через это пришло бы и прощение и понимание. Но сложилось иначе. Он оттолкнул ее от себя, и жена стала замыкаться в себе. С каждым днем они все сильнее стали отдаляться друг от друга. Затем, когда он отселил ее в отдельную спальню на другом конце коридора, отчуждение стало их нормальным состоянием.

Он всегда рассматривал себя как высокоморального человека. Потом, позже, когда стал пить и встречаться с Айви, чувствовал, что ведет себя неправильно. И от этого страдал. Но находил себе оправдание в том, что словно под микроскопом рассматривал недостатки Бет, выискивая любую возможность, чтобы обвинить ее в мелочности, тщеславии, во фривольном поведении. А она, в свою очередь, видя подобное отношение к себе, подсознательно стремилась стать именно тем, чем ее хотели видеть. Пол был даже уверен в том, что если бы их не разделял этот длинный коридор, то в жизни Бет никогда бы не появился этот Наулз. Но будь Бет более мягкой, более снисходительной к его мужской гордости, в его жизни не появилась бы Айви. Они долгие годы жили, разделенные этим коридором. Одиночество стало уже привычным для обоих. Сейчас Бет все еще оставалась его женой, и она не заслуживала того одиночества, в которое он ее бросил. Много лет назад она сделала ошибку, а потом, пытаясь исправить ее, обратилась к нему. Почему он не проявил сочувствия к своей собственной жене, хотя щедро одаривал им своих пациенток, которые имели неосторожность попасть в подобную ситуацию.

Теперь Пол твердо знал, что ему следует делать. Судьба Бет сейчас была в его руках. Она собиралась уничтожить его, потому что не видела в нем человека, потому что считала его отношение к себе неправильным и неоправданно жестоким. Что ж, теперь он покажет ей, как она ошибалась. Он будет обходиться с ней так же заботливо, как и с каждой из своих пациенток. Это, разумеется, не так-то просто, но он постарается.

Но было еще кое-что. Он вдруг вспомнил, что ему придется встретиться с Наулзом. А это, похоже, еще сложнее, чем остаться один на один с Бет. Но ему все же следует поступить именно так — врачебная этика обязывает его поставить любовника Бет в известность о случившемся.

Приняв душ и надев костюм, Пол спустился вниз на кухню. К своему удивлению, он обнаружил там Мэгги с чайником в руках. Она повернулась к нему и приветливо улыбнулась:

— Ты сегодня рано поднялся.

Пол стоял и смотрел на Мэгги:

— Почему ты пришла так рано?

— О-хо-хо… Не могла больше спать и не знала, чем заняться. Решила, что будет лучше, если я чем-нибудь займусь.

— Тебе надо было дождаться меня вчера вечером. — Он снова посмотрел на Мэгги.