Ален оглядел ее — растрепанные волосы, учащенно бьющаяся жилка на шее, бурное дыхание. Он нахмурился.

— Мне хотелось, чтобы здесь вы встретились со своим прошлым, обрели умиротворение, утешили мою мать. Да, признаю — я виноват в том, что поддался искушению и позволил вам считать этот дом почти своим, но причиной тому отнюдь не мой эгоизм. Если бы вы сообщили, каким образом можно выйти из этого запутанного положения, я был бы только рад.

Дженна задохнулась от оскорбления. Что еще нужно этому человеку? Что нужно этому надменному богачу? Может, он говорит искренне? Прежде чем Дженна успела ответить, в коридоре послышались шаги, и в комнату осторожно вошла мать Алена.

— Детка, дорогая… — смущенно начала она. — Попытайтесь простить нас. Прошу вас, не уезжайте.

— Сейчас мы спустимся вниз и на этот раз поговорим разумно, — решительно заявил Ален, перехватывая инициативу.

— О, как я рада! Я попрошу приготовить английский чай.

Маргарита вышла, а Ален с вызовом взглянул на Дженну.

— Теперь видите, как она хочет, чтобы вы остались? Что бы вы там ни думали о нас, вы должны знать об этом. Моя мать не способна лицемерить. Так вы останетесь?

— Похоже, у меня просто нет выбора, — призналась Дженна, грустно взглянув на кучу смятой одежды. — Мне действительно не хочется обижать вашу мать.

— Вот и славно. Я понимаю вас лучше, чем вы полагаете. Бросьте эту свалку, — нетерпеливо добавил он. — Горничная разберется.

— Но что она подумает? — Дженна с беспокойством оглянулась через плечо, влекомая к двери сильной рукой.

— Что все англичане сумасшедшие, — иронически заметил Ален. — Не тревожьтесь, об этом давно известно. Как думаете, почему мы потворствуем странностям ваших соотечественников? Мы просто понимаем людей.

Под взглядом Алена Дженна торопливо отвернулась. По-видимому, она сама начинала приобретать немало странностей. Ален сумел почти полностью успокоить ее, но в собственном смущении Дженна не находила ничего забавного. Она с потрясением поняла, что радуется прикосновению его руки — ступеньки стали опасно уплывать из-под ее ног.

Спускаясь по лестнице, они встретились с горничной, и Ален весьма твердо отдал ей распоряжения, не останавливаясь ни на секунду.

— Разберите вещи мадемуазель, s'il vous plait, и погладьте ее одежду.

— Oui, monsieur.

Горничная удивленно взглянула на Дженну и исчезла, а Дженна снова устыдилась устроенного в комнате беспорядка. Да, вид ее вещей вполне способен навести на мысль о чисто английском помешательстве. В этот момент Дженна с трудом припомнила, какой сдержанной, спокойной и решительной она была прежде. Казалось, это было так давно, а между тем с тех пор не прошло и дня. Что правда, то правда — спокойной она чувствовала себя лишь в Англии!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Маргарита озабоченно взглянула на Дженну, когда та вернулась в зал.

— Прошу меня простить, Дженна… — начала она, но Ален прервал ее:

— Нет, просить прощения должен я! Надеюсь, меня уже простили — хотя бы отчасти.

— Тогда давайте перейдем к делу.

Маргарита, предложив Дженне сесть, наблюдала, как на столе расставляют чайные приборы и печенье. Дженна исподтишка разглядывала ее.

Маргарита отнюдь не выглядела зрелой женщиной, матерью взрослого сына, однако излучала спокойствие и уют. Никакое, даже самое смелое воображение не решилось бы назвать ее красавицей, даже в молодости она вряд ли была хорошенькой, но ее отличало своеобразное обаяние. В одежде Маргарита придерживалась смешанного стиля, сочетая, казалось бы, совершенно несочетаемые вещи, тем не менее, выглядела одетой безукоризненно.