– Нет, их нет в живых.

– У меня почти все знакомые перемерли. И мне скоро сюда дорога. Ходить тяжело. Выбираюсь сюда раз в неделю, перед тем, как в церковь идти. В гору надо взбираться, мне не под силу. Приходится на автобусе ездить…

Мэгги поняла намек.

– Позвольте вас подвезти? У меня за воротами машина.

– Очень любезно с вашей стороны.

– А в какую церковь вы ходите?

– На Брауто-роуд. Это…

– … церковь конгрегации детей Господа.

– Вы знаете? – Его голос прозвучал удивленно и с ноткой подозрительности. Конгрегационная церковь не пользовалась доброй славой среди представителей других конфессий.

– Я в школе училась с одной девочкой, которая туда ходила. У нее родители были очень верующие.

– А как их звали?

– Их фамилия была Хорсфилд, – сказала Мэгги.

– Как, Альфред и Мэри?

У Мэгги засосало под ложечкой.

– Вы их знаете?

– Как не знать! Еще с тех пор, как Альфред присоединился к нашей церкви, до войны. Они там и с Мэри познакомились. Я у них и на свадьбе гулял, и на его похоронах был.

– Я и не знала, что он умер, – сказала Мэгги, нисколько не опечаленная этой новостью.

– Уж десять лет как помер. Рак.

– А миссис Хорсфилд?

– А, Мэри жива-здорова. Очень активно трудится в церкви, как всегда. Вера для нее все. Ни одной службы не пропускает. И сегодня придет.

Мэгги закашлялась.

– Я знавала их дочку, Мэри Маргарет.

– А, ну да, она училась тут почти тридцать лет на-зад. Девочка плохо кончила. Убежала как-то в субботу, когда должны была на работу идти, больше о ней не слыхали. Никто не знает, что с ней сталось. Но ежели вы с ней учились, вы это помните.

– Да. Я ее очень хорошо помню.

– Очень была неприятная история. Но – дурную траву с поля вон. Она все-таки была дитем греха.

– Но мне казалось, что ее родители были людьми богобоязненными.

– Ваша правда. Других таких и не сыскать. А ребенок дурной был. Мэри эта самая, Маргарет. Она ведь не их дочка-то.

Они двигались к воротам черепашьим шагом, Мэгги приноравливалась к походке своего спутника, едва тащившего ноги. Но на этих словах она остановилась как вкопанная.

– То есть как не их дочка?

– Неродная. Найденыш.

Старик заметил, как сильно поразили ее его слова, и, посмотрев на нее, удовлетворенно хмыкнул.

– Удивились, да? Это держалось в строгой тайне. Об этом знали только члены нашей общины. Девочку нашли на ступеньках церкви. Альфред Хорсфилд и нашел, когда шел открывать церковь в воскресное утро. Крохотная она была, дней десяти от роду. Мы так и не узнали, кто ее родители. Понятно, кто-то издалека, не из наших мест. Кто-нибудь из этого отребья, что в больших городах обретается, в Лидсе или Брэдфорде.

– Но зачем же Хорсфилды ее взяли? Они ведь не очень молоды были, как я помню? – проговорила Мэгги, стараясь не выдать своего волнения.

– Да уж, не молоденькие. Альфреду сорок стукнуло, а Мэри тридцать пять. Они уж смирились, что Господь не дает им детей. И тут на тебе – найденыш. Совет старейшин порешил, что это знак свыше: коли кто нашел ребеночка, так, значит, тому он и предназначен.

Словом, как порешили, так Хорсфилды и сделали. А как иначе! У нас у всех дети были. У меня четверо. А у Альфреда денежная работа была, они могли себе позволить воспитать ребеночка.

– Но ведь об этом, видимо, следовало сообщить властям?

– Зачем? Им что за дело? Мы все так обставили, будто это племянница Мэри.