– Та?

    – Та. - Погладив шрам на шее, лейтенант уточнил: - Прямо отсюда. Если хочешь, могу и пальцы ассасина подарить. Три, заспиртованные. Я их ножом отхватил.

    Капитан негромко рассмеялся.

    – Это уже слишком, Свенсон! Должно ведь тебе что-то остаться на память! За удавку спасибо, а пальчики будешь показывать внукам. Если доживешь.

    – Доживу. Во всяком случае, постараюсь.

    Кивнув, Керк спрятал удавку в карман. Полезная вещь; вроде бы не оружие, однако в умелых руках опасней, чем клинок и штык. С подобными предметами его учили обращаться, и из занятий этих он вынес убеждение, что человеческая жизнь хрупка, ибо отнять ее можно сотней разнообразных способов. Просто удивительно, сколько вполне безобидных штуковин годилось для такого дела - заточенный карандаш, пакет из пластика, лопатка, вилка, скрепка или, как в данном случае, кусок железной проволоки.

    Свенсон поерзал на стуле, потом наклонился к нему.

    – Спросить хочу, КК… Помнишь, ты сказал: война - слишком серьезное дело, чтоб доверять его военным…

    – Это не мои слова - Талейрана.

    – Пусть Талейрана, дьявол с ним… Ты мне вот что объясни: если не военным, не генералам и полковникам, не нам с тобой, то кому?

    Керк пожал плечами.

    – Не знаю, Свенсон. Валгаллой клянусь, не знаю!

    – Но этот парень, Талейран, он ведь кого-то имел ввиду?

    – Политиков. Он говорил о политиках.

    Губы Свенсона презрительно скривились.

    – Политики! Я б им одно доверил: стирку солдатских подштанников! Самых ветхих - новые-то украдут… Ты на Мобуту погляди - был генерал как генерал, а сделался политиком, так обобрал своих и бросил! Сколько у него миллиардов? Три? Четыре?

    – Говорят, шесть, - отозвался Керк, согласно кивая головой. С политиками в самом деле творилось что-то неладное - может, выродились со времен Талейрана или, наоборот, их эволюция шла закономерно, в строгом согласии с техническим прогрессом. Прогресс, как знают все, движется финансами, а не отжившими сантиментами вроде чести, патриотизма и верности долгу.

    Бойцы, однако, должны сражаться, подумал Керк, припоминая, что не один Дювалье придерживался этой аксиомы. С ним был согласен майор Толпыго, первый наставник Керка в "Стреле"; майор лишь уточнял, что сражаться надлежит за родину, за матерей и жен и за то, чтобы чекушка стоила рубль сорок девять. По мнению майора, эта цена являлась критерием стабильной экономики, а значит, войны лучше поручить производителям чекушек - или хотя бы тем из них, кто держит цены и не разбавляет горячительное.

    Керк уже собирался поделиться этой мыслью со Свенсоном, но тут в помещение ввалились Росетти и Деннис.

    – Чем угощаешь? - спросил итальянец, присаживаясь к столу. Деннис молча плюхнулся напротив и с мрачным видом вытер пот со лба; он был тучен, краснолиц, не любил жару и ненавидел Африку.

    – Чем пожелаете, - ответил Керк, хлопнув ладонью по карману, что означало: я, мол, при деньгах.

    Заказали хорошего виски, шотландского, выпили, и Деннис, побагровев еще больше, пробурчал:

    – Завтра летишь?

    – Завтра.

    – Куда?

    – Через Алжир в Париж. Потом - домой.

    – Париж… - эхом откликнулся Деннис, уставившись взглядом в угол.