– "Эстада", президентская резиденция, - пояснила Кэти, притормозив у номера семнадцать. - Только старика там давно не видели.

    – Старика?

    – Старого Халлорана. Он, собственно, уже не президент, глава Наблюдательного Совета, а в президентах у нас теперь его племянник, Бобби Паркер. Живет в "Эстаде" вместе с сестрицей, ставит подпись на контрактах и надувает щеки… - Девушка состроила неодобрительную гримаску. - Правда, старик по-прежнему крутит всем и каждым…

    – Похоже, вы не одобряете Бобби Паркера, - заметил Каргин, выгружаясь из машины.

    Ему показалось, что в карих глазах Кэти промелькнула злая искорка. На мгновение ее губы дрогнули, скривились в презрительной усмешке, но, будто совершив какое-то внутреннее усилие, она овладела собой и лишь небрежно повела плечами.

    – Бойскаут и плейбой… Ну, это не нашего ума дело, Керк. Заходите в дом, располагайтесь, ешьте, пейте и наводите красоту. Можете даже поспать. Я заеду за вами в два сорок.

    – Благодарю. - Каргин щелкнул каблуками, отвесил короткий поклон, будто приглашая девушку на тур вальса. - Но отчего бы нам не позавтракать вместе? Я расскажу вам про Париж и Венецию, а вы мне - про землетрясение в восемьдесят девятом… О'кей?

    – Не выйдет. Вы еще вольный стрелок, а я на работе. Бай-бай, солдат!

    Она упорхнула, а Каргин направился к дому, размышляя, случайно ли Кэти назвала его стрелком.

    Такое прозвище присвоили оперативникам "Стрелы", однако не потому, что они походили на киллеров-убийц. Майор Толпыго, наставник Каргина, утверждал, что смысл тут в ином: "стрелок" - значит, летящий к цели подобно стреле, по самому краткому и точному маршруту. Бывало, разумеется, и так, что "стрелки" поражали цель, но это не шло им в заслугу; самой удачной операцией считалась бескровная. В этом была разница между "Стрелой" и Легионом. В Легионе слишком любили палить, а в частях поддержки, у майора Кренны - жечь и пускать кровь сотней изощренных способов.

    Каргин открыл дверь, бросил сумку на диванчик в просторном холле и отправился исследовать свое новое жилье. Коттедж был в два этажа, с подвалом; внизу - холл, гостиная и кухня, наверху - спальня, ванная, кабинет и веранда под пестрым тентом. За домом - крыльцо о трех ступеньках, бассейн среди плакучих серебристых ив, в кухне - гигантский холодильник, набитый продуктами, банками пива и апельсинового сока, в гостиной - кожаные диваны, кресла, лампы из бронзы, телевизор, бар. Обозрев спальню - ложе "кинг-сайз", лиловый ковер, встроенный шкаф с одеждой, крытые шелком стены и зеркало на потолке - Каргин присвистнул и пробормотал:

    – Для состоятельных парней со вкусом… Чтоб мне к Хель провалиться!

    Квартира, купленная им в Москве, была на порядок скромнее, хоть на нее пришлось угрохать все легионные заработки. С другой стороны, Халлоран-таун все-таки не Москва, размышлял Каргин, задрав голову и любуясь своим отражением в зеркале. Нет, не Москва, не Лондон и не Париж; труба пониже, дым пожиже. Он шаркнул ногой по роскошному лиловому ковру и спустился вниз, разбирать вещи.

    Их было немного. Белье, легкий костюм с галстуком и парой башмаков, три рубашки, стопка книг, бутылка с коньяком, бритва и зубная щетка. Еще берет - потертый, выгоревший, цвета хаки, с едва заметными дырочками - там, где некогда была приколота эмблема. Берет был отцовским, служившим Каргину талисманом, подаренным в тот год, когда его зачислили в "Стрелу" - а значит, являлся и памятью о "Стреле". Все остальное, касавшееся его причастности к опальному отряду, хранилось в недрах ФСБ и министерства обороны.