– Это там сущность, – махнул рукой Генка. – А тут, в Секторе – сучность. И пока ты будешь ее понимать, она тебя так отпонимает…

– Ай-й-а в-в-вот… – начал было говорить Бугай и испуганно замолк. – Ч-ч-е эт-то с-со мной? – испуганно удивился он.

– Это ты, бро, заику поймал, – пояснил Момент. – Искажение такое. Неопасное. Теперь часа два заикаться будешь.

– Б-б-б-б…

– Ага, – хмыкнул Гена, – именно это слово.

Бритый и Жила заржали, а Кондрат надулся от натуги, пытаясь выругаться.

Данила посмотрел на Марину. Девушка, способная, по утверждению папаши, чуять опасность за версту, невозмутимо молчала.

– Ты знала? – спросил он негромко. – Что тут рядом искажение?

– Да, – сказала девушка. – Геннадий прав: она неопасная.

– Почему не предупредила?

– Пришлось бы другое место искать. А оно – большое, размазанное. Час бы точно потеряли.

– Марин, а давно ты их чувствуешь? Искажения?

Глаза у нее стали абсолютно пустые, стеклянные. Марина вяло помотала головой.

– Не знаю. Наверное, давно. Это – ценный талант. Тарас Петрович говорил, что ценный.

Даниле от упоминания отца стало кисло и тошно, но он продолжил допрос. Не нравились ему способности Марины, несло от них неприятностями и тайной.

– А давно с отцом работала? С профессором Астраханом?

– Давно, – снова неуверенные интонации. – Еще с института в его лаборатории. Да, точно. Он был моим научным руководителем, потом я пришла к нему в отдел…

– А лет тебе сколько, сестренка? – перебил Момент.

Она моргнула. Еще раз. И сказала:

– Двадцать пять.

– Чего-о?! – Гена вылупился на девушку, остальные тоже уставились на нее. – Каких же тебе двадцать пять, опомнись! Ты и на двадцать не выглядишь!

– Я… В моей… – Она замолчала надолго, потом сказала: – В моей семье все выглядят очень молодо. Это наследственное. С Тарасом Петровичем мы вместе занимались, – вновь последовала длинная пауза, – Сектором. Теорией.

Данила ждал продолжения, но Марина, похоже, решила, что все сказала. Тогда пришлось ее подтолкнуть:

– А чем именно?

Она встряхнула волосами, закусила губу. Неужто не знает? Вполне может быть, лаборатория-то правительственная, секретная. Девчонка выполняла свою часть работы и не ведала, о каких исследованиях идет речь.

– Я точно не знаю, Данила Тарасович. Искажения. Свойства биотина. Всем, наверное… понемногу. Вы должны понимать, я только после аспирантуры, двадцать пять всего, мне особо не доверяли.

Не доверяли, но отправили в Сектор? Как вообще отец выяснил, что Марина чувствует опасность? Исследовал ее, что ли? Или в лаборатории как-то это проявилось… И что это с ней, почему так нервничает, когда он расспросы начал? Вон, уже чуть не плачет. Ну и хватит на этом. Глаз с нее не спускать, следить за каждым шагом – нечисто тут.

– Вот если вдуматься, бро, – как ни в чем не бывало развивал тему искажений Момент, – та же заика – безобидная вроде бы вещь, а ведь как она действует? Тормозит речевые центры? Или голосовые связки временно садит? Фиг поймешь. Но действует моментом.

– К-к-к-коз-з-злы в-в-вы в-все! – прокомментировал Кондрат.

Его напарники зашлись в хохоте. Заикающийся Бугай был и вправду смешон. Он обиженно засопел и уполз в палатку.