Юный артист, уже изведавший вкус большого успеха (а он, помимо ряда фильмов, даже снялся в «Чапаеве», причем не в эпизоде, а в заметной роли – «со словами»!) воспринял случившееся как… приключение. Жестокое, бесчеловечное, но тем не менее – именно приключение, азартное испытание на прочность. Георгий с детства был воспитан на произведениях Джека Лондона, его рассказах и романах о золотоискателях крайнего Севера. Мечтал и сам пройти через подобные удары судьбы, вступить в длительную борьбу за выживание. И вот довелось…

Надо же, прямо знак судьбы: там, в Колымском краю, он наяву побывал на озере Джека Лондона, когда шоферил от прииска к прииску! Есть и такое название на карте Магаданской области…

– Во мне крепко сидело понятие о настоящем мужчине, мужике: попал в трудные условия – ну что ж, значит, таковы правила игры. Принимай их, иначе ты – мертвый человек, – сурово, без намека на игру, говорил мне Жженов.

В колымских лагерях главным было – не поддаться на два основных искушения. Во-первых, не «ссучиться», то есть не пойти в услужение к лагерному начальству. И когда молодому, но уже довольно известному артисту предложили стать хлеборезом – должность, обеспечивающая сытное существование – Жженов решительно отказался, несмотря на то, что его за это долго держали в промерзлом карцере. Дело в том, что хлеборез обязан «стучать». Жженов «стучать» просто не мог.

Во-вторых, нельзя скатываться до унижения перед блатными. И в тоже время не надо геройствовать, вступать с ними в борьбу. Важно сохранить достоинство и вместе с тем не попасть на «перо». И Жженову это удалось. Он отказывался прислуживать блатным, заваривать для них чифирь, но когда его просили почитать стихи, соглашался. И его зауважали.

Раз выпало на долю артиста непростое испытание. Его вызвали к пахану, и тот сказал: «Ты недавно был на базе, нарисуй, где там продуктовый склад, как лучше к нему пробраться». Жженов начертил подробную схему, понимая, что блатари хотят «подломить» склад. Ошибешься слегка в чертеже – и можешь готовиться к переходу в мир иной.

Через пару дней, ночью, к нему пробрался «шестерка» пахана и вручил объемистый пакет с кусковым сахаром.

– Всю лагерную науку словами не перескажешь, – говорит Георгий Степанович. – Но кое-какие советы тебе на всякий случай могу дать, ведь, как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Например, нельзя мухлевать в карты – вычислят, и ты покойник. У нас карты каким-то образом были в каждом бараке. Играли в «коротенькую» – так мы называли известную всем «буру». А в карцере, когда карты достать было невозможно, резались в «буру» на пальцах. Это еще царские каторжане изобрели. Вот смотри, научу – если доведется сидеть, то, глядишь, пригодится.

И Георгий Степанович подробно объяснил мне смысл хитроумных манипуляций.

На что же играли? На пайку хлеба, на теплые шмотки. (Жженов говорил – «шмутки», так, мол, правильней). Проиграл сегодняшнюю пайку – ставь завтрашнюю. Проиграл и ее – все, больше тебя в игру не берут.