Мысль была хорошая, но пришла некстати. Не о возвышенном сейчас надо было думать, о насущном.

Гард подошел к Корнелиусу, положил руки ему на плечи и рывком усадил на землю.

Корнелиус рухнул. Хорошо. Встряска парню не помешает.

—Ответствуй мне, — басом священника выговорил Гард. — Хочешь ли ты после смерти лучшей жизни?

— О, да, — выдохнул Корнелиус.

— Понимаешь ли ты, что эту лучшую жизнь надо заслужить?

—  Конечно.

— Отдаешь ли ты себе отчет в том, сколько грехов лежит на тебе?

Парень задумался, будто вспоминая свои грехи, и прошептал:

-Да…

— Так разве же не будет чудом то, что одним своим поступком, одним коротким действием ты искупишь все грехи свои и обеспечишь себе после смерти лучшую жизнь? Разве не чудо то, что ты — простой римский парень — можешь помочь Божьему посланнику? Какого еще чуда ты требуешь? О каком чуде говоришь? Что еще надобно тебе, неблагодарный?

Речь комиссара произвела на Корнелиуса сильное впечатление: он упал на колени, подполз к комиссару и стал целовать ему ноги.

Это было слишком.

Гард отодвинулся и, воздев две руки к небу, провозгласил торжественно:

— Истинно тебе говорю: кто помог Божьему посланнику, тот помог себе. Иди же и верни мне мою вторую кожу и второе лицо. Главное — кожу, в ней — моя жизнь.

Корнелиус вскочил и помчался к домикам. Он знал, где находится комбинезон, и сразу направился туда, куда надо.

«Только бы все получилось», — взмолился Гард.

Не прошло и пяти минут, как комиссар увидел мальчишку, который на вытянутых руках нес его комбинезон. Сверху лежал шлем.

Корнелиус шел медленно и торжественно.

«Интересно, — подумал комиссар, — что испытывает человек, несущий в руках кожу Божьего посланника?»

И еще он подумал: «Шлем сейчас скатится, точно скатится. И зачем я только сказал ему про этот шлем? Мне маяк нужен, только маячок».

Тут шлем и скатился.

И не просто так скатился, а ударил по ноге спящего охранника.

Охранник тут же вскочил и, увидев Корнелиуса с его поклажей на руках, заорал истошно:

— Тревога!

И тут же из всех домов посыпались люди: римские воины умели просыпаться мгновенно и, не раздумывая, бежать навстречу опасности.

Времени на размышления не оставалось: либо бежать сейчас, либо сбежать уже не удастся никогда.

Гард вскочил. Бросился на того охранника, который оказался ближе других. Вытащил у него из-за пояса нож и всадил ему в шею.

Охранник, не ожидавший от истощенного узника такой прыти, даже не успел сообразить, что случилось.

Гард выхватил из ножен охранника меч и, с мечом в одной руке и окровавленным ножом в другой, бросился бежать в пустыню.

Сзади слышались голоса:

— Стой! Стой, куда? Стой немедленно!

И понял, что пустыня — это такое место, где спрятаться невозможно.

Он один посреди пустынного пространства.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Стрела противно просвистела около уха. А над плечом просвистело копье. Не менее противно.

Римляне выскочили из домиков без своих тяжелых доспехов: ничто не мешало им бежать, а бегали они быстро.

Конечно, Гард имел какую-то фору. И темнота должна была ему помочь, но все это — временно, ненадолго и ненадежно.

И если уж смотреть правде в глаза — а куда ей еще смотреть? — то спасти комиссара могло только чудо. В конце концов, не могут же чудеса все время быть неприятными, пора бы и хорошему чуду случиться.

Почему бы ему не случиться сейчас? Очень было бы кстати.

Сквозь толстый слой песка и камня Гард слышал удаляющиеся голоса.