Комиссар понимал, что ждать он, конечно, не будет.

А может быть, Бог занят? И недосуг ему заниматься чудесами в какой-то там долине Эйн-Геди?

Почему бы не помочь Богу?

Как? Просто.

Надо самому придумать чудо.

Вот и все.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Барак все слышал и все видел.

И когда Михаэль, Александр и Гершен ушли в пещеру, Барак задумался.

Бараку не нравился Михаэль, потому что Александр называл его «Учитель». А Барак знал: есть только один Учитель, Егошуа. Поэтому всякий другой, называющий себя так, — самозванец.

Еще Бараку показалось, что Михаэль не по правилам вел испытание: он не задал третьей притчи, а потом вообще повел себя нечестно, сказав, что надо ждать Божьего чуда.

Разве Бог для того создал этот мир, чтобы помогать людям в таких мелочах? Разве должен Бог вершить свои чудеса только потому, что, видишь ли, какому-то Михаэлю, мнящему себя Учителем, захотелось их увидеть? Мало ли на свете всяких Михаэлей, разве у Бога хватит чудес на всех? А если Бог слишком занят, тогда надо...

От пришедшей в голову мысли Барака бросило в жар.

Он спустился к водопаду, умылся. Мысль не исчезала.

Тогда Барак разделся и нырнул в ледяную воду. Не помогло: мысль никуда не девалась.

То, что он придумал, было ужасно, невозможно, немыслимо, нетерпимо, нереально.

Всё так.

Но то, что он придумал, было легко осуществимо.

Кроме того, мысль, которая только что пришла в голову Бараку, приближала и его самого, и его Учителя — истинного Учителя Егошуа — к обретению Вести.

И наконец (впрочем, это, возможно, было самым главным): с помощью того, что он придумал, Барак мог продемонстрировать этому неистинному Учителю, Михаэлю, всю его неистинность и лживость.

Было чего испугаться и о чем задуматься.

«Так неохота обманывать этого Михаэля, — размышлял Гард, обгладывая потрясающе вкусный кусок жареной телятины. — Но выхода нет. Придется самому что-то такое придумать, что и будет являться Божьим чудом».

-Что вы имеете в виду под Божьим чудом? — спросил Гард, потянувшись за следующим куском.

-Ты не знаешь, что такое чудо? — удивился Михаэль.

«Не буду же я тебе объяснять, что мне надо знать точно, чтоб потом ты же сам не сказал: мол, это не чудо, а сплошной обман да и только».

Так подумал комиссар.

Вслух, однако, сказал другое:

-Я боюсь, что произойдет нечто, а вы потом скажете, что это не чудо.

Михаэль вздохнул. Глаза его увлажнились.

-Ты даже не представляешь, как трудно тебе будет узнать, где находится Весть, — тихо произнес он. — Ты даже не представляешь... И я не хочу это видеть! Не хочу!

Михаэль вскочил и забегал по пещере, повторяя:

-Не хочу видеть! Не хочу! Не хочу!

Гард попытался было остановить его, успокоить. Но Александр сказал:

-Сиди спокойно. Ешь. Михаэль сейчас не здесь. Он зрит будущее. Он вернется, только когда сам захочет.

И тут в пещеру сверху начал опускаться куст. Он опускался медленно, осторожно, чудно покачиваясь, словно маятник.

Куст, стремящийся в пещеру. Это было чудо!

-Чудо! — закричал Гард.— Вот — чудо! Александр вскочил, прижался спиной к стене пещеры. Михаэль закончил свой странный танец и замер на

месте.

Куст покачивался, поднимался и опускался, подобно живому существу. Казалось, еще мгновение, он поздоровается со всеми и объяснит, зачем и откуда он пришел.

Все трое завороженно следили за этим странным созданием.

-Михаэль, — прошептал Гард, — если потом ты скажешь, что это не Божье чудо, то я.