Изменить размер шрифта - +

Потому что Гершен Бараку нравился, а вся эта история с Вестью — нет. И ему хотелось, чтобы история закончилась как можно скорее.

«Как же так, — удивлялся про себя комиссар Гард. — Я — человек XXI века! У меня в голове — информации в десятки раз больше, чем у всех жителей этой страны вместе взятых! И я не смог разгадать такую простую притчу! И ведь действительно не смог. Михаэль прав».

-Вера не нуждается в знаниях, — словно отвечая на его мысли, сказал Михаэль. — Вера вообще ни в чем не нуждается. Вера — трава, которая растет на

каменистых склонах. Ветер, дождь, солнце, засуха, камень... Ей ничто не страшно! Она растет себе, и — все. Гершен, мне жаль, но ты не разгадал очень простую притчу. Я обещал три. И я сдержу обещание. Только теперь будь очень внимателен.

Гард напрягся. Пока он проигрывал со счетом 0:1. Но шанс выиграть еще оставался.

-Итак, слушай вторую притчу. В Риме у одного патриция родился сын. И в тот же час сын родился у плебея. Эти два мальчика, волею Бога, оказались очень похожи по своей человеческой сути. Оба обожали веселье, праздники, женщин и вино.

Когда патриций умер, его сын быстро промотал отцовское состояние. Все вокруг твердили ему: «Ты неверно живешь! Неправильно! Неправедно! Бог покарает тебя!»

Но сын патриция никого не слушал. Он жил так, как ему хотелось. А ему хотелось жить весело.

Сыну плебея тоже все говорили, что он живет неверно. И он послушал людей. Он перестал пить и общаться с гетерами. Он начал работать. А поскольку был умным человеком, то постепенно разбогател.

И все было бы хорошо, но только по ночам ему снились утехи молодости, и постепенно он понял, что самые счастливые мгновения жизни проживает именно во сне. Он хотел спать как можно дольше, но долгий сон мешал делу. И ему приходилось укорачивать часы любимого сна.

Однажды во время драки сына патриция смертельно ранили. Он обнял своего убийцу, сказал с улыбкой: «Я умираю счастливым человеком» — и отдал свою душу на суд Бога.

Его похоронили как бедняка: на него набросили жалкую тогу, и рабы вывалили его труп за Эсквилин-скими воротами в один из склепов.

Когда умер сына плебея, его хоронили со всеми почестями. Перед тем как сжечь тело, зарезали любимых покойником лошадей, собак и соловьев. Пятьдесят гладиаторов устроили у погребального костра сражение и поубивали друг друга. В общем, все было по правилам. Правда, говорят, перед смертью покойный сильно плакал...

И вот, представь, Гершен, что к тебе пришел молодой человек, да хоть тот же Александр, и сказал: «Вот истории двух людей. Вот я — человек, стоящий на жизненном распутье. Посоветуй мне, Гершен, с кого мне брать пример в жизни: с сына плебея или с сына патриция?»

Гард задумался.

Жизнь патриция казалась, конечно, более симпатичной. Ведь если человек живет для счастья, он должен прожить жизнь так, чтобы перед смертью улыбаться, а не рыдать.

Но это было бы слишком просто. Судя по первой притче, в этой тоже должен быть заложен какой-то подвох. Этот старый Михаэль просто так свои задачки не задает.

Тут главное — помнить, что он не просто загадки загадывает, а проверяет, верит ли Гард в Бога.

-Я слушаю тебя, — сказал Михаэль.

-Ты только не торопись, — почему-то опустил глаза Александр. — Подумай.

«Ну же, Гершен, давай», — Барак чувствовал, что от волненья у него вспотели ладони.

-Я ответил бы ему так, — твердо произнес Гард. — Если человек хочет быть счастливым, то он должен жить не в согласии с принятыми нормами, а в согласии с самим собой. Самые несчастные люди — те, кто совершает свои поступки, исходя из общепринятых норм. Они всегда плачут перед смертью.

-Так ты посоветовал бы ему жить, как сын патриция? — Михаэль смотрел вопрошающе.

Быстрый переход